Важнейшим элементом культа был обряд жертвоприношения. Жертва, но вавилонским понятиям, существовала с самого сотворения мира и считалась данью людей богам, которым они обязаны своей жизнью и земным благосостоянием. В храмах жертвоприношения совершались регулярно два раза в день, ранним утром и с восходом месяца. Жертва была радостным событием для приносящих ее и сопровождалась веселым пиром и музыкой. Жертвой освящалось начало войны и отмечалась победа, ей же завершалась торжественная закладка храмов и дворцов.
Ориентировка знаний на небо, необходимость непрерывных наблюдений за светилами, а также сосредоточение этих наблюдений в руках жрецов – все это отразилось существенным образом на религии и мифологии народов Месопотамии. Боги и богини, местные покровители, стали ассоциироваться с небесными светилами. Да и само понятие «601» изображалось в вавилонском клинописном письме идеограммой, означающей звезду, и этот знак сопровождал каждое имя бога или богини.
Вавилонский царь – верховный жрец Меродах-Баладан
Иштар, богиня любви
Легенды о богах и героях
Мифология Древнего Вавилона очень разнообразна и интересна. В ней можно встретить и космогонические сюжеты, истории о создании земли и ее обитателей, в том числе вылепленных из глины людей, и легенды о подвигах великих героев, подобных шумерскому Гильгамешу, и, наконец, рассказ о великом потопе, описанный в «Песне о Гильгамеше». Знаменитая легенда о потопе, впоследствии столь широко распространившаяся среди разных народов, вошедшая в Библию и принятая христианским учением, не была простой выдумкой. Жители Двуречья, из всего пантеона особо выделявшие бога южного ветра, гнавшего воды Тигра и Евфрата против течения и грозившего катастрофическими наводнениями, не могли воспринимать такого рода наводнения (особенно наиболее разрушительные из них) иначе, как великий потоп.
Гильгамеш со львом. 721-705 гг. до н. э., Ассирия
В том, что такого рода катастрофа действительно была реальным фактом, нас убеждают раскопки английского археолога А.Вулли в Уре (в 1920-1930-х гг.), во время которых был обнаружен многометровый слой ила, отделявший наиболее древние культурные слои городища от более поздних. Интересно, что сохранившийся в фрагментах шумерский рассказ о потопе некоторыми деталями (сообщение богов добродетельному царю о намерении устроить потоп и спасение его) очень похож на библейскую легенду о праведнике Ное, которого напоминает добродетельный месопотамский Утнапиштим.
Гильгамеш – герой шумерского эпоса – был царем Урука. Много лет провел он в странствиях в поисках бессмертия и смысла жизни. Немало подвигов совершил Гильгамеш, побывал во многих странах. Затем, после гибели своего верного друга Энкиду, смертельно раненного в битве, отправился он в одиночестве бродить по горам и пустыням. Дойдя до края света, Гильгамеш и встретил праведника Утнапиштима, жена которого поведала ему о траве жизни.
Добыв волшебную траву, Гильгамеш не стал сам ее есть, а спрятал под одеждой, потому что хотел поделиться ею со всеми жителями Урука. Но по дороге домой герой решил искупаться, и его добычу похитила змея. Измученный, с пустыми руками, терзаемый горем возвратился Гильгамеш в свой родной город. Однако одной из главных мыслей сказания является то, что благородные поступки будут жить и после смерти героя. Эта история отражает основу мировоззрения жителей Междуречья. Для них основной интерес представляла жизнь на земле, представления о загробной жизни были неясными и расплывчатыми.
Фрагмент эпоса о Гильгамеше
Существовали в Междуречье и космогонические мифы. Вавилонское сказание о сотворении мира представляло собой миф в честь бога Мардука. Содержание мифа заключается в следующем. В начале всего не было ни неба, ни земли и никого из богов, а были только воды океана, соединенные с общей матерью Тиамат: первобытное море в виде первобытного хаоса.
Гильгамеш поддерживает крылатый диск Ашшура. IX в. до н. э.
Затем возникла первая пара богов: Лахму и Лахаму; после них, спустя долгое время, вторая пара: Ансар и Кисар – олицетворявшие небесное (мужское) и земное (женское) начало. От них произошли другие боги: сначала трое верховных богов Ану, Эа и Бел, а потом великий сын Эа Мардук и другие. Приготовления к устройству правильного космоса – в качестве жилища для богов, как оказывается потом, – и возрастающее могущество богов приводят к великой борьбе выступавшей в облике дракона Тиамат и ее дружины с богами. Один лишь Мардук отважился выступить против страшного чудовища и победил.
После этого Мардук по единогласному решению богов стал царем в мире богов; ему были вручены скрижали судьбы, и в первый раз после сотворения мира на небе отмечался посвященный ему праздник Цакмуку. Поэтому и рассказ о сотворении мира заканчивался похвалой Мардуку, который изображался богом весеннего солнца, победоносно выступающим в утро творения из первобытного хаоса и образующим мир из частей тела дракона. В основание рассказа были положены ярко выраженные космогонические и астральные представления. Миф этот, созданный несомненно вавилонскими жрецами, призван был оправдать первенство их бога Мардука над богами других подчиненных городов.
Представления о загробной жизни были в вавилонской религии весьма смутны, согласно господствовавшим поверьям, души умерших переходили в подземный мир, в котором влачили жалкое существование без всякой надежды. Идеи загробного воздаяния вавилонская религия не знала. Даже представления о неодинаковой судьбе душ после смерти были, в отличие от египетской религии, не разработаны. Вся религия народов Месопотамии была ориентирована на земную жизнь, она не обещала человеку награды или утешения в потустороннем мире. Это очень характерно. Ведь и египетская религия только отчасти и лишь в позднейшее время давала человеку какое-то утешение, какую-то надежду на лучшую жизнь после смерти в награду за заслуги в этой жизни.
Вавилонский дракон Тиамат
Справедливости ради надо заметить, что отнюдь не все стороны жизни, не вся система идей и взглядов древнего Двуречья обусловливались религиозными представлениями. Например, тексты законов Хаммурапи убеждают в том, что нормы права были практически свободны от них. Этот весьма существенный момент свидетельствует о том, что религиозная система Двуречья, по образу и подобию которой впоследствии формировались аналогичные системы других ближневосточных государств, не была тотальной, то есть не монополизировала всю сферу духовной жизни. Она оставляла место для взглядов, поступков и порядков, не связанных непосредственно с религией, и именно эта практика могла повлиять на характер религиозных представлений народов Восточного Средиземноморья, начиная от народов Сирии и Финикии и заканчивая крито-микенскими предшественниками античных греков.
