Бог Фудо Мео. Раскрашенное дерево (X в.)
Даже весьма схематичный, беглый обзор лишь самых необходимых археологических данных, а также свидетельств китайских источников и японской мифологии, касающихся этого периода, позволяет наметить основные черты протояпонской культуры. Прежде всего бросается в глаза, что уже в этот очень ранний период эта культура представляла собой весьма сложный конгломерат отдельных культурных комплексов.
Во II в. н. э. было уже по крайней мере два таких этнически и территориально сложившихся культурных комплекса: на острове Кюсю (за исключением юга острова, населенного племенами кумасо) и в районе Кинай (Центральная Япония), которые, в свою очередь, сформировались из весьма разнородных элементов. Причем процесс этот начался задолго до рассматриваемого периода. В результате неоднократных сдвигов в эпоху позднего энеолита, связанных с продолжительными инфильтрациями племен с материка, на Кюсю распространилась так называемая культура яей, основы которой принесли пришельцы из Южной Кореи. Культура яей, как явствует из ее названия
[27], проникла далеко на север, однако расцвета весь культурный комплекс яей достигает только на Кюсю. На северо-востоке, в Центральной Японии, превалируют элементы местной культуры.
Согласно периодизации японских археологов, в период СреднийЯей, совпадающий с эпохой бронзы (примерно II – I в. до н. э. – II в. н. э.), культурный ареал Северного Кюсю и Нагато, населенных племенами ва, демонстрирует тесную связь с племенами Трех Хань в Южной Корее. Культура же района Кинай, имеющая множество параллелей в культуре айнов, с одной стороны, и в аустронезийской культуре – с другой, весьма слабо связана с материком. Оба культурных ареала отличаются друг от друга не только характером хозяйства, но и культовым комплексом.
Истоки этого явления стоит искать в глубокой древности. Население Северного Кюсю еще до наступления эпохи бронзы было тесно связано с Южной Кореей. В эпоху бронзы связи и взаимодействие двух культур сохраняются. Оживленные сношения благодаря мореходству между Кюсю и материком приводят к попытке вождей племенного союза объединить под своей властью не только Северный Кюсю, но и часть территории Кореи.
Завоевание Кореи нашло отражение в IX и X свитках японской летописи «Нихонги», повествующих о царствовании легендарных правителей Дзинго и Одзин. Как сообщается в «Нихонги», правительница Дзинго-кого в 200 г. н. э. выступила во главе войск для завоевания Синра (Сираги), угрожавшего японской колонии в Мимана (южная оконечность Корейского полуострова). С помощью божества моря Сумиеси японский флот достиг берегов Кореи. Войско Синра потерпело поражение, и государь Синра должен был ежегодно платить дань в виде 80 кораблей, груженных золотом, серебром, платьем и пр. Государи Корай (Кома) и Хакусай (Кудара) также вынуждены были признать суверенитет Японии.
Достоверность датировки событий в «Нихонги» была поставлена под сомнение рядом ученых, которые предложили датировать корейский поход не 200-м, а 346 г. Но так или иначе, а предание, зафиксированное в «Нихонги», несомненно отражает какие-то реальные события, связанные с завоевательными походами вождей племенного союза ва в Корее.
Интересно, что наследовавший Дзинго Одзин, при котором продолжался обмен посольствами и подарками, квалифицировавшимися зачастую обеими сторонами как дань, был впоследствии отождествлен с синтоистским богом войны Хатиманом. В этом героическом мифе отражен характер общества III в. н. э.
В эпоху бронзы на Кюсю сложился тройной ритуальный комплекс, который, по-видимому, в эпоху энеолита был занесен с материка, а затем вобрал в себя черты местного культа.
Религиозные верования, сформировавшиеся в результате этого процесса, весьма близки к религиозным воззрениям айнских племен. Три предмета, являющиеся объектом поклонения – меч, зеркало и магатама (яшмовые подвески) – почти полностью совпадают с ритуальным комплексом айнов: палицей вождя (сэкибо), дискообразными символами солнца (причем в обоих случаях солнце – это женское божество) и той же магатамой (изогнутой яшмой – символом плодородия).
Японская свадьба по обряду синто
Император Дзимму, основатель японского государства
Центральное место в верованиях ва на Кюсю занимает культ оружия. На это указывает, например, хотя бы то обстоятельство, что мечи находят не только в погребениях, но и в местах, где совершались религиозные обряды: на вершинах холмов, в ограде святилища. Этот обряд перешел затем в национальную японскую религию – синтоизм. Например, за оградой синтоистского храма Идзумо Тайся было найдено множество бронзовых ритуальных мечей.
Миф о волшебных мечах Аматэрасу и Сусаноо – один из центральных синтоистских мифов. А легендарный правитель Северного Кюсю Одзин не случайно превратился в синтоистском пантеоне в бога войны Хатимана. Но многочисленные находки литейных форм, в которых отливались ритуальные широколезвийные мечи, служившие объектом культа, а также, видимо, предметом обмена с другими племенами, приходятся исключительно на Северный Кюсю и примыкающий к нему непосредственно крайний запад Тюго-ку.
Богиня Аматэрасу
В районе Кинай ритуальное оружие не было обнаружено вовсе. Зато сельскохозяйственные орудия из раскопок в Северном Кюсю демонстрируют весьма низкий по сравнению с обнаруженными в районе Кинай технический уровень. Все указанные здесь обстоятельства лишний раз подчеркивают преимущественно военный характер общества на Кюсю в эпоху бронзы. Отсюда понятно, почему именно союз племен Северного Кюсю завоевал и подчинил себе примерно в III в. племена, населявшие Центральную Японию, а не наоборот.
Проблемы, связанные с развитием, взаимодействием и борьбой двух ареалов культуры эпохи бронзы, равно как и целый ряд вопросов, касающихся становления, характера и развития государства Ямато, еще далеко не выяснены и ждут своего разрешения. Опираясь на некоторые уже установленные факты, можно лишь предположить, что отмечаемая некоторыми учеными близость (языковая и этническая) племен Северного Кюсю и Кинай сложилась вследствие достаточно сильной местной этнической основы (ею, скорее всего, являлась айнская основа) обоих районов, которая оказалась достаточно устойчивой и не была поглощена во время позднейших миграций в эпоху неолита. На эту основу и наслаивалась, видимо, новая культура, причем рядовая масса членов племени сохраняла в значительной мере свою культуру.
