Римскому сенату приходилось принимать меры против распространения некоторых восточных культов, которые, по его мнению, способствовали подрыву официальной государственной религии. Так, в 186 г. до н. э. более 10 тыс. человек подверглись наказанию за участие в обрядах в честь Диониса-Вакха – вакханалиях.
Непримиримым противником новых веяний, борцом с чуждыми культами, роскошью и греческой образованностью стал сенатор Марк Порций Катон (234-149 гг. до н. э.). К образованности он относился так строго, что хотя сам был отцом латинской прозы, но осуждал писательство и опасался, что оно приведет к упадку истинного римского духа. О чужих культах он не хотел ничего знать и велел своему эконому приносить жертвы только у домашнего очага и на полевом алтаре и не спрашивать советов ни у каких чужих предсказателей. Однако еще при жизни Катона нововведения, против которых он выступал, находили ревностных защитников в лице лучших его современников.
Конец Республики
Широкое проникновение в Рим во II в. до н. э. греческого влияния привело не только к большому воздействию греческой религии и приспособлению к ней римских религиозных воззрений. Римляне открыли для себя эллинистический культ индивидуальности, не свойственный их суровым обычаям и политическим традициям их государства, требовавшим сплоченности и осознания «общего дела» и оставлявшим мало места для духовной самостоятельности отдельной личности.
А. Ван Дейк. Св. Амвросий и император Феодосий
Рафаэль. Эпикур (фрагмент фрески «Афинская школа»)
В этот же период приобрели значительное влияние греческая философия и взгляды греческих философов на религию и богов. Одним из первых представителей греческой образованности в литературе был Энний. В своих анналах он разрабатывал традиционную историю Рима в форме греческого эпоса. Кроме того, им было переведено на латинский язык сочинение эллинистического писателя Эвгемера, который полагал, что боги – это обожествленные жившие когда-то выдающиеся люди. Значение трудов Энния состояло не в содержании его учения, а в том, что он стремился к философскому объяснению и обоснованию религиозных воззрений.
Совершенно другие взгляды исповедовал знаменитый римский писатель I в. до н. э. Марк Теренций Варрон (116-27 гг. до н. э.). Его перу принадлежат «Древности дел божеских и человеческих» в 41 книге. Это своего рода религиозная, историческая и географическая энциклопедия того времени. Не случайно Варрону, единственному из писателей, еще при жизни был воздвигнут памятник.
Современник Варрона Публий Нигидий Фигул также писал о богах и культе. Он был знаком с учением пифагореизма. Возобновление пифагорейского учения и образа жизни составляет, вообще, отличительную черту этого времени. Тайные учения и магические искусства, сочетание орфической, восточной и этрусской тайной мудрости – все это было смешано вместе и выступило, прикрываясь именем Пифагора.
Таким образом, уже в эпоху заката Республики получила свое начало та удивительная смесь философских и религиозных элементов, которая впоследствии стала известна под названием неоплатонизма. Но и предшественник этого учения – новопифагореизм – получил распространение в Риме. Он был представлен философской школой Секстиев. Они отказались от употребления животной пищи и заимствовали у пифагорейцев учение о переселении душ. Эта школа процветала еще во времена первых императоров и оказала заметное влияние на взгляды такого известного философа, как Луций Анней Сенека.
Одним из первых римских эпикурейцев стал известный тогда в городе эллинофил Алъбуций. Эпикурейцы учили ценить радости жизни, не пренебрегать ни одним ее днем. Подобные взгляды находили немало сторонников, особенно среди представителей знатных патрицианских фамилий.
Большое влияние на религиозные воззрения римлян оказали бурные события I в. до н. э. Ожесточенная борьба за власть, репрессии против политических противников, нестабильность государственного строя – все это способствовало распространению представлений о жизни после смерти и загробном блаженстве, характерных для восточных культов.
О распространении египетских культов свидетельствуют законы, принятые против них в 58, 53 и 48 гг. до н. э. Не менее популярной становилась и астрология, хотя еще в 139 г. до н. э. астрологов изгнали из Рима. Однако, как свидетельствовал знаменитый оратор Марк Туллий Цицерон, звездочетов можно было часто встретить возле Большого цирка, где они охотно составляли людям гороскопы.
Ф. Бронников. Гимн пифагорейцев восходящему солнцу
Интересно, что поклонниками восточных религиозных обрядов были и оба главных оппонента в политической борьбе начала I в. до н. э. – аристократ Луций Корнелий Сулла и выдвинувшийся в период завоевательных войн талантливый полководец Гай Марий. Так, Марий совершил своего рода паломничество в Пессинунт – на родину Кибелы, Великой Матери богов.
В свою очередь, Сулла был горячим поклонником малоазиатской богини Маа, позже отождествленной римлянами с богиней войны Беллоной. По словам Плутарха, перед своим победоносным походом на Рим Сулла даже видел ее во сне. Вера в вещие сны не была чужда и политическим деятелям в более поздний период. Об этом свидетельствуют многочисленные упоминания о провидческих снах у античных авторов.
Диктатура Суллы (82-79 гг. до н. э.) означала переходный пункт от республиканской формы правления к монархической. Сулла показал пример другим честолюбцам, стремившимся к власти. В более чем сорокалетних гражданских войнах, последовавших за отречением и смертью диктатора, не только погибли представители многих знатнейших родов, но также навсегда утратилась и та нравственная твердость, которая давалась служением родине и заботой о гражданских обязанностях, верности долгу и добродетелях.
Эпоха поздней Республики – это время, когда жили и творили Лукреций и Цицерон, взгляды которых оказали существенное влияние на мышление и религиозные представления римлян.
В знаменитой философской поэме Тита Лукреция Кара (99-55 гг. до н. э.) «О природе вещей» римский эпикуреизм выразился в наиболее полной мере.
Среди алчности, честолюбия, жестокости и похоти, охвативших римское общество в I в. до н. э., сияет образ Эпикура, учение которого помогает преодолеть страх, в том числе и перед богами. Ни один из мыслителей до Лукреция не говорил так восторженно и страстно о философии своего кумира, ни один не описывал так ярко мрачную участь людей, закосневших в суеверии и пороках.
