Христианство, зародившееся в первой трети I в. н. э. в римской провинции Иудея, первоначально стало религией рабов и бедняков, всех неимущих, стремившихся к справедливости. Учение об искупительной жертве Иисуса Христа, принявшего смерть за грехи людей, стало для всех угнетенных Евангелием – «благой вестью», так как несло с собой надежду и утешение. Ученики Христа, которых называли апостолами в середине I в. н. э., разошлись по миру с проповедью новой веры. Первые общины христиан возникли в Малой Азии. О привлекательности нового учения свидетельствует пример одного из известнейших проповедников христианства апостола Павла, который из гонителя нового вероучения превратился в его ревностного поклонника. Как приверженцы монотеизма, христиане отрицали божественные почести, воздававшиеся императорам, что сразу же привело поклонников Христа в непримиримую оппозицию к государственной системе Римской империи.
Отделившись от других граждан Римского государства, первые христиане сразу же стали объектом насмешек, обвинений и подозрений. Особенно опасными для государства считались христианские богослужения, совершавшиеся, как правило, в уединенных местах. Христиан подозревали в колдовстве, ритуальных убийствах и совершении изуверских обрядов. А уже в правление Нерона начались настоящие гонения на приверженцев Христа. Их объявили виновниками опустошительного пожара, уничтожившего часть Рима в 64 г. н. э.
Греческий пелтаст (V-IV вв. до н. э.), афинский экдромой (середина V в. до н. э.), фракийский пелтаст (V в. до н. э.)
Греческий военачальник Ксенофонт (вторая половина V в. до н. э.), слуга греческого гоплита, греческий гоплит-наемник Кира Младшего (конец V в. до н. э.)
Они создавали все более густую сеть общин на территории Империи и усиливали пропаганду своей веры.
Религия и философия
В первые два века существования Империи философия выполняла специфическую функцию учительницы в жизни и утешения в несчастьях. Очень интересна утешительная литература, в которой Сенека и Плутарх, подобно тому как ранее Цицерон, подбирали философские основания для облегчения страдания или печали своих друзей и близких. Можно согласиться с высказыванием римлянина Фицина, считавшего, что в это время философия была nίhίl nisi docta relίgίo – «то же, что ученая религия».
Само положение философов было очень различно и не всегда безопасно. Их влияние возбуждало подозрение некоторых императоров. При Нероне, например, в аристократических оппозиционных кругах принципы стоической философии шли рука об руку с республиканскими симпатиями.
Император Веспасиан принимал меры против философов, а его сын Домициан изгнал их из Рима. Впрочем, вскоре в отношениях власти и философии произошел поворот к лучшему, что подтвердило вступление на престол императора-философа Марка Аврелия (161-180 гг.).
Тит разрушает Иерусалим
В период Империи гораздо большего значения, чем даже когда-либо в Древней Греции, достигло учение киников. Фактически самой своей жизнью эти «нищенствующие монахи древности» были учителями и воспитателями своих современников. Киник был человек без имущества и без семьи, свободный в жизни и смерти, который в своих откровенных речах предостерегал и увещевал людей.
В самые тревожные и жестокие времена сумасбродного Калигулы, разнузданного Нерона или кровожадного Домициана в Риме было немало уличных философов-киников, подтверждавших своей жизнью то, чему учили. Так, в I в. н. э. в Риме жил один из известнейших в то время людей – киник Деметрий, грек из Суния. Он вел себя с властителями весьма непочтительно: Калигула предлагал ему большие суммы, но он отверг их с презрением, философ беседовал с Тразеем Петом, сенатором, попавшим в немилость у Нерона, в последние часы его жизни, наконец, выступил и против Веспасиана, который, однако, не хотел убивать «лающую собаку». Порицание императоров сделалось почти должностью киников, так что даже один из них осмелился публично ругать императора Тита за его связь с царицей Береникой.
Конечно, учение киников и их образ жизни нравились далеко не всем. Язвительным критиком кинической – а также и других философских школ – был уроженец города Самосата Лукиан (около 120-180 гг. н. э.). Его называли «Вольтером античности ». В комических и сатирических диалогах Лукиан обличает суеверия и религиозное шарлатанство и даже олимпийских богов изображает без всякого почтения, как простых людей, подверженных страстям и предрассудкам. Ничто не укрылось от беспощадной сатиры Лукиана: ни традиционная римская религия, ни мистические учения, ни только зародившееся христианство. Сильнее всех достается от Лукиана кинику Перегрину Протею, всю жизнь которого он описывает как ряд постыдных дел и высмеивает его самосожжение в Олимпии.
Дж. Романо. Триумф Тита и Веспасиана
Эпоха I – II вв. н. э. не выдвинула создателей новых философских систем. Крупнейшие мыслители того времени – Сенека, Плутарх, Эпиктет – были эклектиками. Известно, что Сенека очень уважал всевозможных sacrorum opinionum conditores («основателей религиозных мнений»), даже Эпикура, что в кружке стоиков ставили Сократа рядом с основателем стоицизма Зеноном и что стоик Эпиктет чрезмерно хвалил киников. Напротив, и Эпиктет, и Плутарх опровергали учения других философских школ: первый – эпикурейцев, второй – не только эпикурейцев, но также и стоиков. Стоики превращали богов в абстракции сил природы или страстей, они закрывали себе возможность правильного понимания этической проблемы, потому что допускали общий порядок и необходимость, не оставлявшие места для признания в мире зла и для человеческой свободы. Таковы некоторые из главных возражений, которые Плутарх выдвигает против стоиков.
К числу стоиков в эту эпоху принадлежали многие очень влиятельные люди. Лучшие представители литературы при Нероне были под влиянием стоической философии. В стоицизме этого периода философские положения отступают на задний план, поэтому не следует удивляться, встречая здесь выражения, которые невозможно согласовать с системой. Стоики этого времени старались создать высший, почти недостижимый идеал добродетели; поэтому Эпиктет описывает настоящего стоика как чрезвычайно редкое явление, как человека, который всегда счастлив и сохраняет силу духа во всех превратностях судьбы. Сенека постоянно рекомендовал регулярное и даже мучительное самоиспытание, а Марк Аврелий на деле выполнял его. Никогда никем не придавалось большей важности этическому учению, обязанности нравственного самоопределения и оценки внутренней жизни, как этими людьми. Правда, религия при этом мало принималась в расчет.
