Основным мотивом празднества повсюду является вождение наряженной девушки (живой или чучела) и маскарад со звериными масками, сопровождающимся разговорами, песнями, плясками и символическим сражением. Такие русальные игрища известны на Руси уже в XI-XII вв. Они представляли собою народные игры, против которых ожесточенно, но зачастую безуспешно выступала церковь. Известны они и на Балканском полуострове, где большое исследование о русальных игрищах опубликовал в 1920 г. болгарский ученый М. Арнаудов, а также в Чехии, Моравии и Словакии, где о них упоминают еще в конце XVI в.
Последней большой группой летних и осенних обрядов были в языческий период все обряды и празднества, связанные с уборкой урожая и вообще с окончанием всех сельскохозяйственных работ. Таких обрядов у славян и по нынешний день много, а что они существовали уже и в языческий период, мы видим по празднику Святовита в Арконе, описанному Саксоном Грамматиком. Праздновался он один раз в год, по окончании жатвы, и жрец Святовита после многих жертвоприношений предсказывал по количеству вина в чаше, находившейся в руках бога, урожай на будущий год. Этими праздниками, очевидно, заканчивался сельскохозяйственный год и серия просительных и магических действий, с которыми древний славянин обращался к богам, пославшим хорошим урожай.
В. Корольков. Перунов цвет
Брак и обряды, связанные с ним
Многие обряды у славян были связаны со вступлением в брак. У всех народов, как малоразвитых, так и более культурных, брак считается настолько важным актом, что сопровождается какой-либо значительной церемонией. О том, что это было так и при славянской свадьбе – древнеславянский брак или общеславянская sυatba, υesele, – мы можем допускать a priori, хотя непосредственных сведений об этом, относящихся к периоду язычества, очень мало.
Судя по всему, в древнейшие времена у славян до известной степени существовал промискуитет. Однако позднее, в конце языческого периода, половая жизнь уже повсеместно регулировалась браком мужчины с одной или несколькими женщинами.
Основу брака у славян составляло похищение девушки из другого рода или племени или ее выкуп. Дети являлись собственностью отца, и девушка могла перейти в собственность другого мужчины только после насильственного похищения или после мирной купли, посредством которой отец уступал свои права другому мужчине. В конце языческого периода у славян встречаются обе формы, причем похищение и купля существуют одновременно (хотя и не у всех). Вместе с тем можно наблюдать, что со времен христианства похищение считается чем-то более грубым и низким, свойственным больше язычеству.
На основании исторических источников сравнительного фольклора и лингвистики нельзя решить, являлось ли похищение действительно более древней и изначальной формой брака. Однако о том, что похищение не было обычаем временным, случайным и только местным, свидетельствует уверенность, с какой Лаврентьевская летопись называет его в конце XI века постоянным для некоторых русских племен: «Поляне… брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечеръ, а завътра приношаху по ней что вдадуче. А древляне живяху звериньскимъ образомъ, и живуше скотьски: убиваху другъ друга, ядяху вся нечисто, и брака у нихъ не бываше, но умыкиваху у воды девиця. И радимичи, и вятичи, и северъ одинъ обычай имяху… браци не бываху въ них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская песни, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто съвещашеся; имяху же по две и по три жены… Си же творяху обычая кривичи и прочий погании, не ведуще закона божия, но творяще сами собе законь».
Страница из Лаврентьевской летописи
Об этом же свидетельствует и большое количество пережитков похищений, долгое время сохранявшихся на Руси, в Чехии, Польше и на всем Балканском полуострове. В более поздний исторический период правовые памятники отдельных славянских народов полны наказаний за похищение девушек, называвшееся по-русски также умыкание, умычка, увод, увоз, по-польски – porwanίe, по-сербски – отмица, по-болгарски – завличане, влачене, грабене Мома, по-чешски – unos.
Однако наряду с этими данными имеются и древние известия о покупке женщин в Польше и в России, а также многочисленные пережитки этого обычая и упоминания о нем в позднейшее время. Для обозначения подарка, который отец получал за дочь, в славянском языке имеется даже специальный индоевропейский термин вено.
Об обрядах, которыми в языческий период сопровождалась свадьба, нам известно очень мало. До нашего времени не сохранилось ни одного описания свадьбы, поэтому приходится воссоздавать ее картину отчасти по общему индоевропейскому языковому и бытовому материалу, частью же по историческим и современным славянским обычаям, во многом сходным и в значительной мере уходящим своими корнями в далекое прошлое.
В тех случаях, когда речь шла не о насильственном похищении, посланцы жениха договаривались с отцом девушки о браке за выкуп, а затем через некоторое время назначалась и свадьба. Приводили невесту и приступали к венчанию, которое начиналось заручинами, или обручением, церемонией, во время которой невеста вкладывала свою руку в руку жениха, причем жених и невеста обменивались подарками, среди которых особенно важным было (и до сих пор является) яблоко, очевидно потому, что в нем заключался какой-то символ плодородия и любви, затем петух или черная курица. Обычай дарить перстень пришел из Византии и, несомненно, был заимствован в более поздний период.
Затем следовало облачение невесты в свадебное одеяние, называвшееся, по всей вероятности, наметка, после чего ее отводили в дом жениха, где встречали медом и хлебом и забрасывали различными плодами (зернами хлебных злаков, маком, горохом и т.д.), чтобы она была плодовита и зажиточна. После этого невесту трижды обводили вокруг очага, домашним богам которого она должна была поклониться, быть может, принести им жертву, и наконец усаживали на звериную шкуру, положенную мехом вверх. При этом гостям раздавали свадебный калач (каравай).
К. Маковский. Под венец
Затем невесте торжественно расплетали косы и остригали, а оставшиеся волосы укладывали под чепец, обернутый фатой. Наконец, невеста развязывала жениху обувь в знак того, что она ему полностью подчиняется (видимо, поэтому и остригались волосы), и жених даже наносил ей символические удары, после чего женщины и дружки одевали новобрачных в новые рубахи и торжественно укладывали их на ложе. Гости же продолжали веселиться, как правило, достаточно бурно. После брачной ночи молодоженов, сопровождаемых веселыми дружками, отводили очиститься водой, а возможно, и огнем.
