Затем де Ланкр описывает такие подробности оргий шабаша, которые превосходят всякие самые чудовищные вымыслы фантазии. Нужно читать в подлиннике, в оригинальном наивном изложении глубоко убежденного автора, чтобы получить представление, до какой степени вера в дьявола, господствовавшая в то время, омрачала умы даже таких несомненно образованных, серьезных и добросовестных судей, как Реми и де Ланкр. Они были глубоко убеждены в действительности всех этих вымыслов и считали, что исполняют свой долг в качестве судей, отправляя на костер жертвы дьявола, и что этот долг их обязывает, как говорит де Ланкр, отвратить от себя всякую мысль о снисхождении и поставить себе строгим правилом наказывать смертью всех ведьм, даже тех, которые ничего дурного еще не сделали, а только хоть один раз участвовали в оргиях шабаша, потому что этого уже достаточно, чтобы их душа погибла и она заслуживала смерти. Maleficos non patieris vivere
[28] — эпиграф в книге Реми.
Реми обрушивается на нечестивцев, оказывающих снисхождение ведьмам: «Горе тем, кто старается смягчить наказание за столь отвратительное и страшное преступление, ссылаясь в извинение на лета, пол, неопытность и страх подсудимых! Такие нечестивые деяния, такие безобразные страсти должны быть караемы всеми существующими пытками и сожжением на костре!»
«Если подумать, — говорит аббат Бексон
[29] по поводу жестокостей Реми, хваставшегося тем, что он сжег 900 ведьм, — что ему, может быть, не следует ставить в ответственность все ужасы его приговоров, что это жестокое преследование невинных женщин было скорее преступлением его времени, чем его лично, что его век одобрял его жестокость, признавал справедливость его приговоров, без сомнения, даже хвалил строгого судью и аплодировал ему — если подумать об этом, становится страшно за человечество, приходится содрогаться, ужасаться, дрожать… Жалкое человечество!»
Между юристами XVII столетия особенного внимания заслуживает Бенедикт Карпцов
[30], известнейший юрист, профессор в Лейпциге, написавший много юридических сочинений и имевший огромное влияние на свое время как юрист-теоретик и как судья. Его сочинения вместе с «Молотом ведьм» были настольным руководством в процессах о ведьмах. Он выставляет пять аргументов существования ведьм, на основании которых он считает необходимым беспощадно искоренять ведьм, сжигая их как можно скорее, так как, по его мнению, «дьявол так упорно держит их в своих цепях, что освобождает их не раньше, как после того, как они испускают дух на костре». Аргументы его основываются на: 1) ссылке на божественный закон (Исх. 22, 18); 2) ссылке на естественный закон, который обнаруживается в законах всех народов и всех времен; 3) ссылке на jus civile
[31]; 4) ссылке на места из различных католических писателей; 5) случаях из практики, преимущественно практики Ремигиуса, который сам сжег около 900 ведьм и пришел на основании этой практики к заключению, что только смерть на костре освобождала ведьм от власти дьявола.
Нам придется еще впоследствии не раз цитировать взгляды этого знаменитого юриста на преступление колдовства и порядок судопроизводства по этим преступлениям, так как его авторитетом санкционировались самые бесчеловечные жестокости, выработанные практикой процессов о ведьмах.
Учение о демонах (демонология) представляло вполне законченную систему. Оно не только проникало теологию, в которую входило как центральный пункт миросозерцания, и юриспруденцию, в которой преступление колдовства занимало самое видное место, но и господствовало в таких отраслях знания, как медицина, и в других естественных науках.
Все, что касается изучения природы, было окутано демоническим облаком, под видом магии, алхимии, астрологии, хиромантии. Даже известное сочинение Меланхтона
[32] «Initia doctrinae physicae» («Начала физики») покоится на вере в дьявола и его армию духов, которые властвуют над силами природы. Медицина, лишенная прочных физиологических и патологических оснований, искала панацею против болезней в отвращении, путем разных мистически-алхимических средств, влияния дьявольских наваждений. Известный ван Гельмонт
[33], которому принадлежит разработка медицинской химии, основывал свои научные выводы на вере в мистические метаморфозы металлов, в камень мудрых и приписывал гром, молнии, землетрясение, радугу и другие явления природы влиянию особых духов. Лондонский врач Роберт Фладд
[34] объяснял происхождение болезней воздействием на тело человека злых демонов, и его терапевтические средства заключались в упорной борьбе с этими духами. Ростокский профессор Себастьян Вирдиг
[35] (1687) полагал, что в природе действуют двоякого рода духи, которые находятся также внутри человеческого тела и сообщаются постоянно с духами, распространенными в воздухе, через что происходят различные состояния здоровья человека. По его мнению, теплота, холод и всякие изменения температуры находятся под ведением особых демонов, из которых каждый производит болезни. Даже известный ученый Томазиус
[36], ярый противник преследований ведьм, написавший целый ряд книг, имевших огромное влияние на его эпоху, между прочим, написал сочинение по пнейматологии, то есть науке о духовных существах.
Можно сказать, что все знание того времени было проникнуто верою в таинственную власть скрытых повсюду духов и демонских сил.
Вера в дьявола имела столь глубокие корни в народных верованиях и в такой степени господствовала над умами, что подчинила себе и искусство — художников и скульпторов, бравших сюжетами для своих произведений различные моменты из народных представлений о дьяволе и ведьмах.
Ведьма имела вполне реальный образ. Вот как она представляется у известного немецкого мастера того времени Альбрехта Дюрера: старая, уродливая женщина, сидящая на черном козле или на метле, лицом назад, с прялкой в правой руке, летающая по воздуху; за нею вслед град и буря.
