Сэру Фрэнсису принадлежал пай в публичном доме миссис Стэнхоуп близ Друри-Лейн. У либертенов было принято вкладывать деньги в бордели, которые они частенько посещали.
Современный тип борделя пришел в Лондон из Парижа в 1750 г. Первый открыла миссис Годби на Бервик-стрит в Сохо. Дом был роскошно меблирован, девушки великолепно одеты. Поскольку на их обучение и гардероб уходили немалые деньги, содержанки практически превращались в заключенных и перед поступлением в дом от девушки требовалось согласие на беспрекословное повиновение.
Миссис Годби сколотила большой капитал на своем «доме изящных любовных развлечений» и через несколько лет ушла на покой в собственное сельское имение. Ее успех вдохновил десятки последовательниц, известнейшей из которых была Шарлотт Хейес, содержательница «Клуатра» на Пэлл-Мэлл. Ее девушки изображали поклонниц какой-то неизвестной религии и именовались «монашками». Всех их очень тщательно подбирала сама миссис Хейес, опытная куртизанка.
Судя по сохранившейся расчетной книге дома, взималась фантастически высокая плата. Цены варьировались от десяти до двадцати гиней – по современным меркам сумму надо умножить на десять. Миссис Хейес, любившая приветствовать избранных клиентов, переодевшись таитянской королевой Обереей, отошла от дел, скопив двадцать тысяч фунтов.
В ее книге пару раз записаны женщины-клиентки, которым предоставляли мужчин-компаньонов. Эта тенденция медленно возникала в лондонских борделях XVIII в. В некоторых местах женщинам разрешалось появляться в публичных залах лишь в масках, чтобы свести к минимуму шокирующую возможность встречи мужа с женой, явившихся в одно место в один и тот же вечер.
Описывая английского любовника, Тэн, французский философ, отмечает его «непоколебимую гордость, желание всех себе подчинить, провокационную любовь к дракам, жажду власти».
Сводни всецело учитывали эти особенности, предоставляя клиентам девственниц, несовершеннолетних и жертв для бичевания. Как обычно в истории, последнее извращение распространялось со скоростью эпидемии.
Королевой бичевания стала миссис Тереза Беркли, создавшая корпорацию под названием «Беркли-Хорс» – «Лошадки Беркли». Заведение располагалось в доме 28 на Шарлотт-стрит в Портленд-Плейс, и его хозяйка за восемь лет заработала десять тысяч фунтов.
Согласно одному свидетельству, «она предоставляла арсенал орудий, который был неизмеримо богаче, чем у любой другой хозяйки… в ее заведении любой располагающий достаточной суммой может испытать бичевание палками, плетьми, кнутами, ремнем; его будут колоть иглами, скрести разными жесткими щетками и скребницами, пускать кровь и мучить до полного удовлетворения».
XVIII век породил нескольких знаменитых английских куртизанок, прославившихся остроумием и красотой. В отличие от Нелл Гвин, Джейн Шор, Элис Перрерс и прочих, главным образом получивших известность как любовницы короля, эти женщины тщательно берегли независимость, оказывая благосклонность исключительно за наличные.
Китти Фишер, одна из самых примечательных в свое время, брала за ночь 100 гиней. Эта сумма в четыре-пять раз превышала годовой заработок девушки ее класса, честно выполнявшей работу горничной.
Герцог Йоркский однажды провел с ней ночь, а утром расплатился банкнотом в 50 фунтов, больше ничего при себе не имея. Китти в полную силу продемонстрировала свой знаменитый характер, предупредив, чтобы он никогда больше к ней не приближался. В знак презрения она отослала банкнот кондитеру, приказала запечь его в торт и съела его за завтраком.
Если женщины того времени могли стать Венерой, богиней любви, за деньги или бесплатно, весьма немногих мужчин можно с ними сравнить. «Увеселительные сады» в Лондоне распространяли безнравственность. Публика наслаждалась бесчисленными аттракционами в Воксхолл-Гарденз, но Пипе еще во времена Карла II приходил в ярость из-за процветающих там пороков, а теперь, в 1763 г., магистрат обнес «темные тропинки» забором.
«Галерея кривых зеркал» одно время принадлежала к более высокой категории, и можно было увидеть там пятидесятичетырехлетнего лорда Картрета с юной женой, – «преисполненный любви, он останавливался через каждые пять шагов, чтобы поцеловать ее».
После захода солнца Сент-Джеймский парк принадлежал проституткам, и, хотя ворота закрывались в десять часов, Босуэлл
39 жаловался, что шесть с половиной тысяч человек имеют ключи, вдобавок «никому не известно, сколько еще существует нелегальных ключей».
Бо Нэш
40 в свое время больше всех старался ввести цивилизованные нормы и хорошие манеры, особенно в любви. Он правил обществом, как некий главный церемониймейстер, при трех королях – королеве Анне и двух первых Георгах.
У Нэша была любовница по имени Фанни Мюррей, но как-то до него дошел слух, что его все чаще называют «пожирателем проституток». Он разыскал сплетника и сказал:
«Вас неверно информировали. Признаю, в моем доме живет женщина, но нельзя называть пожирателем проституток мужчину, содержащего в доме одну шлюху. Никто ведь не назовет пожирателем сыров человека, съевшего один кусок».
Очень немногие англичане были способны на большую любовь. Так называемые «великие любовники» опускались до разврата и чудовищных извращений. Но некоторые заслуживают упоминания.
Лорд Балтимор после путешествий на Восток решил посвятить жизнь занятиям любовью. Он отказался от всех официальных должностей, на которые имел право как пэр, и никогда не бывал при дворе.
Выстроив в Западном Лондоне большой дом по образцу гарема, который видел в Константинополе, он жил там, как паша, с множеством одалисок, охраняемых женщинами старшего возраста. Очередная надоевшая ему содержанка получала хороший подарок или приданое, выходя замуж.
Один современник описывает купца, который, вернувшись из Индии, следовал тем же обычаям. Его законная жена не стала возражать, когда муж поселил в своем доме в Сохо шестерых одалисок.
В одной большой комнате стояло шесть кроватей, и хозяин усердно соблюдал полную справедливость. Кажется, дамы в этом гареме жили в абсолютном согласии, а законная жена сопровождала девушек на прогулках.
Самым ненасытным любовником XVIII в. был «лорд Пикадилли» – герцог Квинсберри, родившийся в 1724 г. наследник огромного состояния, человек высокой культуры, покровитель художников, законодатель мод и знаменитый спортсмен.
Каждый, с кем он общался, – равные по положению в обществе, слуги и прежде всего женщины, – говорили о его доброте и веселости. С ранней юности до старости он утверждал, что интересуется лишь одним – женщинами.
