Привлекательность местонахождения Милета отнюдь не очевидна для тех, кто видит его сегодня. Когда-то находившийся на побережье Милет оказался теперь гораздо выше и в глубине материка, в нескольких километрах от засорившегося устья реки Меандр (бывший островок Лада, находившийся немного южнее – мы еще вернемся к нему в конце этой главы, – постигла та же участь). Однако в результате раскопок, в течение нескольких лет проводившихся турецкими и германскими археологами, удалось обнаружить и сделать доступным взору огромное количество объектов города, пусть большинство их и эллинистического периода (III в. до н.э.) или и того более позднего времени, чье строительство финансировалось, например, двумя соперничавшими династиями – Птолемеев и Селевкидов (см. десятую главу). По крайней мере нам известно, что Милет со времени основания имел четыре гавани, что свидетельствует о его изначальной ориентированности на торговлю.
В свете сказанного представляется не столь удивительным, что Милет оказался основателем огромного количества заморских поселений, даже если число «девяносто», называвшееся в античности, выглядит сомнительным. Некоторые из них, бесспорно существовавшие, находились на берегах стратегически важного Геллеспонта (Дарданелл) и рядом с ним – такие, как Абидос, и Пропонтиды (Мраморное море) – такие, как Кизик. Возникли также форпосты на Черном море, которое греки называли также Понтом Аксинским («негостеприимным») или эвфемистически Евксинским («гостеприимным»). И милетские поселения действительно появились на черноморском побережье – в частности, Синоп и Трапезунд на южном побережье, Ольвия (Березань) и Одесс (отсюда название современной Одессы) на северном – надо думать, результат честолюбивых помыслов и интересов милетян: в обмен на блага и выгоды, которые можно было получить в Северном Причерноморье, прежде всего зерно, соленую рыбу и рабов, блага и выгоды, которых эти края не могли произвести (оливки не растут на северных берегах этого моря) или производили худшего качества (красивая расписная керамика). Надежно датируемые археологические свидетельства о стационарных поселениях относятся к концу VII в. до н.э., однако не исключены и гораздо более ранние посещения греками этих краев, возможно, где-то в конце VIII в. до н.э. Предметы греческого импорта, относящиеся к более позднему периоду – VI в. до н.э., обнаружены на расстоянии до 250 км вверх по течению Днепра и Южного Буга, но греки, обитавшие в Причерноморье, селились исключительно на побережье.
Пока рассуждения о дальних плаваниях отважных милетян не завели нас слишком далеко, необходимо напомнить о том, что Византий, подобно его «близнецу» Халкедону (совр. Кадыкой), основанному лишь немногим ранее на противоположном берегу Боспорского пролива, был основан выходцами из Мегар – города в центральной материковой Греции, который также обозначил свое присутствие на востоке Сицилии задолго до 700 г. до н.э., построив там Мегары Гиблейские. Что же касается мест более близких к метрополии, то общее для двенадцати городов святилище Панионий («Всеионийское») находилось на территории, принадлежавшей не Милету, а Приене. Однако сам по себе этот факт свидетельствовал о верховенстве Милета, поскольку одной из составляющих религиозной политики эллинов являлось размещение важнейших общегреческих святилищ на землях полисов, не слишком важных в политическом отношении, – так, если говорить о Балканах, в качестве наглядного примера можно привести Дельфийскую амфиктионию, или религиозный союз многих народностей Центральной Греции, но то же касается местонахождения самого панэллинского из панэллинских святилищ – Олимпии, располагавшейся на территории Элиды (см. Приложение в конце книги).
В более ранние времена своего существования Милет входил в число не только самых процветающих городов архаической Греции, но и наиболее развитых в культурном отношении, а население его отличалось особой предприимчивостью. Его культурные связи простирались, как упоминалось выше, до самой Вавилонии (Месопотамии) на востоке и к концу VII в. до н.э. охватили дельту Нила на юге, где милетяне участвовали в основании транзитного пункта – Навкратиса и построили храм в честь своего божественного покровителя – Аполлона. (Возможно, именно благодаря этой колонии западный мир впервые услышал о пирамидах и так называемых обелисках: для греков слово «пирамида» означало род булочки, а «обелиск» – маленький вертел. То были слова из солдатского лексикона!) В начале VI в. до н.э. обретает известность первый интеллектуал западного мира – Фалес Милетский. (Леонардо в миниатюре, среди предполагаемых достижений которого было и легендарное, а может, и действительное предсказание солнечного затмения 585 г. до н.э.) В течение VI столетия до н.э. появляется целая плеяда мыслителей-новаторов – из их числа особо выделяются натурфилософы Анаксимандр и Анаксимен, логограф
[21]Гекатей. Именно здесь незадолго до 500 г. до н.э. появился на свет Гипподам, по имени которого называется планомерная застройка с улицами, пересекавшимися под прямым углом. В действительности же существуют свидетельства о такой застройке городов за пределами греческого мира применительно к более раннему времени, однако еще важнее отметить, что сам Милет имел подобную планировку до рождения Гипподама. Потому высказывалась точка зрения, согласно которой эта идея впервые нашла воплощение в одном или нескольких городах, основанных милетянами, а затем была «реэкспортирована» в метрополию и получила широкую известность под названием системы Гипподама, а сам он (это наиболее яркий эпизод в его деятельности) перепланировал в соответствии с ней афинский порт Пирей примерно в 470-х гг. до н.э. или несколько позднее.
Иначе обстояло дело с политикой. Имеются свидетельства, что приблизительно в 600 г. до н.э. Милет оказался под властью тирана Фрасибула. Слово «тиран» (греческое
tyrannos) – вероятно, не греческого, a лидийского происхождения. Заимствование этого слова могло быть связано с первым лидийским царем Гигесом, который захватил власть в Сардах в начале VII в. до н.э. и правил там, скорее опираясь на силу, нежели на законные основания. Частичное представление о Фрасибуловой концепции власти можно получить исходя из того безмолвного совета, который он будто бы дал «коллеге»-тирану Периандру Коринфскому. Последний был сыном тирана Кипсела и нуждался в совете, как удержать, нежели захватить власть, и потому отправил посланца, чтобы выспросить у добившегося очевидных успехов Фрасибула о том, как тот этого достиг. Фрасибул, как говорят
[22], повел гонца к находившемуся неподалеку хлебному полю и начал сбивать наиболее высокие колосья, после чего отпустил его к Периандру. В Милете, однако, все равно происходили смуты, о чем свидетельствует третейский суд, проведенный примерно в 550 г. до н.э. виднейшими гражданами с обильного мрамором острова Парос, которых пригласили для завершения длительной распри между «богачами» и «работниками» из-за спорной земли
[23]. В итоге возникла компромиссная форма правления – олигархия, при которой власть оказалась в руках всех наиболее состоятельных милетян, каков бы ни был источник их богатства, и которая обрела поддержку жреческой элиты.
