– Узнаю.
– Вы должны ехать!
– Один?
– Один.
– А вы?
– Мы с Питрианом останемся здесь. Вы отчитаетесь совету о нашей экспедиции через сорок восемь часов, не раньше. Вы меня понимаете, не правда ли? И вы приведете сюда наших братьев. Вы пристанете к берегу, когда увидите два зажженных фитиля.
– Хорошо.
– Я с помощью Питриана расчищу проход, достаточно широкий для того, чтобы по нему могли пройти наши братья.
– Но если вас увидят и убьют?
– Как будет угодно Богу, – ответил Филипп просто.
– Милостивый государь, – торжественно произнес кавалер, протягивая Филиппу руку, – пусть будет так, как вы говорите. Я сожалею о соперничестве, разделяющем нас, но, если я не могу вас любить, я могу восхищаться вами.
– Прощайте – вернее, до свидания через сорок восемь часов.
– Через сорок восемь часов, – ответил кавалер, уходя.
– Теперь, что бы ни случилось, – прошептал Филипп, – я уверен, что моя возлюбленная Хуана уедет и, следовательно, будет вне опасности.
Питриан, которым Филипп распоряжался, не спрашивая на то его согласия, казалось, нисколько не был удивлен поступком своего бывшего господина.
– Что мы теперь будем делать? – спросил он.
– Спать, – ответил Филипп, стараясь расположиться как можно удобнее в углублении скалы.
– Хорошо! Хоть сколько-нибудь поспим, – беззаботно сказал Питриан, укладываясь рядом с ним.
Через пять минут оба уже погрузились в глубокий сон.
Глава XIV
Эспаньола
Прежде чем двинуться дальше, следует объяснить читателю, какой образ правления установили испанцы в Америке и какой системе следовали они в завоеванных ими колониях. Своим даром папа римский сделал американские владения собственностью короны. Стало быть, страна принадлежала королю, и земли, занятые или испанцами, или туземцами, считались королевскими владениями. Король не признавал никаких прав, никаких привилегий, он брал подать со всех и управлял посредством вице-короля. Вице-король командовал армией, решал все военные вопросы, председательствовал в совете и назначал чиновников на вакантные места.
Высший трибунал, называемый аудиенсией, служил противовесом власти этого важного чиновника. Как апелляционный суд для всех трибуналов – и гражданских, и духовных, – он судил окончательно каждый раз, когда предмет спора не превышал десяти тысяч пиастров, или пятидесяти тысяч франков на французские деньги. Суд этот имел права, равные правам государственного совета. Аудиенсия сносилась прямо с Советом по делам Индий, этим великим регулятором всех дел, касавшихся испанских владений. Члены аудиенсии пользовались огромными привилегиями, но они должны были являться испанцами, и для того, чтобы никакие семейные узы не могли привязывать их к Америке, их сыновьям запрещено было там жениться и приобретать собственность. Точно такое же запрещение касалось и вице-короля. Ниже его на иерархической лестнице стоял интендант финансов, имевший под началом сборщика податей.
Власть интендантов была велика, они были почти независимы в своих провинциях. Словом, в управлении колониями Испания уравновесила все власти, так что ни одна не была неограниченной и не могла избежать контроля. Даже духовная власть, столь сильная в католических странах, вынуждена была подчиниться общим правилам.
Состав американской церкви нисколько не походил на состав церкви в метрополии. Папа имел номинальную власть над духовенством. Мексиканская церковь повиновалась только королю. Права, данные Фердинанду и Изабелле Александром VI и Юлием II, были так же обширны, как и права главы национальной церкви.
Испанский монарх на полуострове без малейших возражений повиновался самым преувеличенным требованиям Римско-католической церкви и папы, а представитель его в Америке имел неограниченную власть и вершил судьбы всех обитателей этих стран. Мало того, никакая булла не принималась в Америке, не будучи рассмотрена и одобрена Советом по делам Индий. Муниципальные советы, состоявшие из рехидоров
[35] и алькальдов, свободно назначались жителями каждого города, интересы которого они должны были защищать. Эти муниципалитеты представляли демократический элемент в общей деспотической организации. Муниципалитет, или кабильдо, никогда не забывал обязанностей, налагаемых на него народными интересами, и во время Войны за независимость члены его сразу сделались вожаками народа и горячо поддерживали его права.
Таким образом управлялась не только Новая Испания, но и Перу, Чили, Буэнос-Айрес и вообще все владения кастильской короны в Америке.
Слишком глубокая ненависть отделяла побежденных от победителей, для того чтобы обе расы сумели слиться в одну. Конечно, случались смешанные браки, но потомство от них, метисы, оказалось настроено не менее враждебно по отношению к испанцам, чем чистокровные индейцы. Потомство это сделалось впоследствии самым ожесточенным врагом испанцев и главным зачинщиком всех мятежей.
В семнадцатом столетии Америка все еще не переставала бурлить, и, несмотря на жесточайшие меры, принимаемые испанцами, внезапный мятеж в отдаленных провинциях время от времени демонстрировал испанскому правительству горячее желание свободы, которое не могло подавить никакое насилие и которое постоянно тлело в людской гуще.
Мы закончим описание (может быть, слишком длинное, но довольно любопытное) картины испанского владычества, сказав несколько слов о состоянии общественного образования. Было решено из политических соображений – как бы для обеспечения повиновения правительству и его безопасности – держать людей в глубоком невежестве. Таким образом, американцы были совершенно чужды всему, что происходило вне их отечества. Они искренне верили, что участь других народов схожа с их участью. Они были убеждены, что их правительство самое просвещенное из всех управлявших миром и что Испания по своей политической и военной организации – царица народов и, следовательно, самая могущественная страна.
Быть христианином в понимании американцев значило говорить по-испански. Под еретиками, с которыми добрые католики не могли вести никаких дел, американцы подразумевали всех без исключения англичан, французов, немцев, евреев и мусульман. Излишне напоминать, что инквизиция, верная хранительница невежества, не пропускала никаких книг, кроме дозволенных ею, и крайне строго преследовала несчастных, у которых находили какое-нибудь запрещенное ею сочинение. Правда, эти строгости коснулись только мелкого люда и туземцев. Высшие классы мало обращали внимания на инквизицию и открыто презирали ее.
Скажем еще в заключение, что заморские владения приносили испанской казне от пятисот до шестисот миллионов пиастров ежегодно, несмотря на нечистых на руку вице-королей, интендантов и чиновников. Вот откуда происходило стремление испанцев закрыть Америку для иностранцев. Вот откуда происходило желание иностранцев пробраться туда.
