– Может быть, – ответил Монбар с насмешливым спокойствием, не покидавшим его с начала разговора.
– Я участвовал во многих твоих отважных экспедициях, но если эта удастся, она будет самой невероятной. Итак, ты, я, Данник и Монако будем атаковать Маракайбо, – прибавил Дрейф, смеясь. – Мысль остроумная. Скорее всего, нас постигнет неудача, но это ведь не важно. Мысль, достойная тебя. Что бы ни случилось, я буду верен тебе всей печенкой!
– Когда ты перестанешь насмехаться, – сухо сказал Монбар, – я продолжу.
– Я не насмехаюсь, друг мой, но все это, прости за выражение, кажется мне безумием…
– Хочешь сказать, я сошел с ума? – поинтересовался Монбар. – Будет тебе, я в порядке и никогда не был так спокоен, как в эту минуту. Я вовсе не собираюсь атаковать Маракайбо, даже заручившись поддержкой Монако. Ты со временем все поймешь. А теперь надо просто войти в город.
– Гм! Это просто кажется мне очень трудным делом… Я бы поостерегся, и если ты не придумаешь способа…
– Я придумаю, когда придет время.
– Но прежде чем войти в город, необходимо до него добраться, а это, как мне кажется, не очень легко.
– Нам осталось только двенадцать лье, не больше.
– Иногда и четверть лье трудно пройти. Однако что же ты хочешь делать?
– Друг мой, в такой опасной экспедиции, как наша, когда все обстоятельства складываются против нас, строить планы было бы глупостью. Лучше полагаться на случай. Случай всегда был покровителем Береговых братьев. Он нам не изменит.
– Да-да, я вижу, что, если так дальше продолжится, нам будет весело.
– Ты раскаиваешься, что отправился со мной?
– Черт побери! Только мне хотелось бы, чтобы Мигель Баск и Олоне тоже были с нами, а их нет.
– Что же делать, друг мой, надо постараться обойтись без них.
– Нашим братьям, особенно Мигелю, досадно будет, когда они узнают, что мы без них предприняли.
– Однако хватит нежиться. Пора продолжать путь, жара немного спала.
– И долго нам придется грести, словно каким-то карибам?
– Нет, только до завтра.
– Ну и слава богу! А все-таки мы действуем весьма необычно. Говоришь, полученные тобой сведения действительно внушают доверие?
– Да, – ответил Монбар, – кажется, я наконец-то напал на след. Горе тем, кто, пытаясь обмануть меня, приготовит засаду! Испанцы все еще плохо знают Монбара Губителя! Похоже, они считают меня тупым и думают, что я позволю поймать себя в ловушку! Каким бы большим и прекрасно укрепленным Маракайбо ни был, я сожгу его дотла.
– Кто знает… – пробормотал себе под нос Дрейф. – Но странно будет, если все получится, как он хочет…
В ту минуту, когда флибустьеры стащили лодку в воду, раздался отдаленный крик и почти тотчас двойной выстрел.
– Здесь дерутся, – заметил Дрейф.
– Какое нам дело? – ответил Монбар, пожимая плечами. – Отправляемся!
Они сели на весла, и утлое суденышко, рискуя в любую минуту перевернуться, начало пролагать себе путь сквозь сплетение лиан и ветвей.
Глава II
Три человека и пятьсот аллигаторов
Берега реки, по которой плыли авантюристы, были весьма живописны. К пяти часам пополудни глазам путешественников предстало озеро средней величины. На восточном берегу его простирались обширные болота, на западном – леса и рощи померанцевых деревьев.
Немного позже они миновали заводь, окаймленную кипарисами. Теперь берега реки, по которой плыли авантюристы, сблизились, образуя нечто вроде узкого канала, который вел к озеру.
Приближался вечер. Пора было подумать, как устроиться на ночлег. В тропических странах день без перехода сменяется ночью: сразу после захода солнца на землю опускается тьма.
Найти ночлег в этих незнакомых местах было трудной задачей. И вдруг флибустьеры заметили небольшой возвышающийся мыс, почти полуостров, на котором росли померанцевые деревья, молодые дубы, магнолии и пальмы.
– Направимся туда, – сказал Монбар, – лучшего пристанища не найти.
– Хорошо, – согласился Дрейф.
Они обогнули мыс и пристали к берегу. Выбранное место показалось им удобным.
Прямо перед флибустьерами находилась круглая ровная площадка. Дальше тянулось большое болото, а за ним виднелись зеленые равнины с магнолиями и пальмами. Возле ручьев виднелись какие-то пригорки. Это были груды раковин.
Флибустьеры раскинули лагерь на открытой площадке, в нескольких шагах от лодки, которую крепко привязали к огромному дубу, видимо старейшему в здешних диких местах. Дуб этот одиноко рос на самой возвышенной части мыса и словно царил над грандиозным пейзажем. Расположившись таким образом, флибустьеры могли видеть все, что происходит на реке.
Данник приволок охапку хвороста, чтобы развести огонь на ночь, и теперь решил заняться ужином. Было уже поздно, день выдался утомительный, и все трое страшно проголодались. Однако, исследовав запасы, слуга понял, что провизии почти не осталось. Это была неприятная новость, и флибустьеры принялись совещаться. Они уже давно привыкли к жизни американских равнин и сейчас без особого беспокойства оглядели местность вокруг своего временного пристанища, чтобы выяснить, нельзя ли раздобыть поблизости чего-нибудь съестного.
В пятидесяти шагах от их лагеря начиналась очень узкая протока. Но понемногу она расширялась и в конце концов образовывала небольшое озеро, постепенно переходящее в болото. На берегах озера росло множество влаголюбивых растений, близость которых любит форель. Следовательно, тут могла во множестве водиться эта рыба. Кроме того, в прибрежных зарослях сновали стаи бакланов, а в воде плавали молоденькие чирки. Они спокойно следовали за своими матерями, и иногда какого-нибудь птенца захватывала огромная форель, делавшаяся в свою очередь добычей жадного крокодила. Таким образом, для ужина имелось все: и рыба, и дичь, и вкусные плоды. Дело оставалось за малым – надо было наудить форели, поймать бакланов и чирков и нарвать плодов.
Флибустьеры распределили обязанности. Монбар взял на себя охоту, Дрейф – рыбную ловлю, Данник отправился собирать плоды, а Монако, важно устроившись на собственном хвосте, караулил лагерь, с интересом наблюдая за действиями своих хозяев.
Погода стояла тихая и довольно прохладная. Все чаще окрестности оглашались рычанием крокодилов, в большом количестве собиравшихся у берегов. Вдруг из-под свисающих к воде ветвей выполз прятавшийся там кайман. Страшное животное раздувало свое огромное тело и время от времени приподнимало шероховатый хвост. Вода выливалась из его приоткрытой пасти, а из ноздрей вырывался пар. От его страшного рева содрогнулись окрестности.
