Кайман, царь лагуны, похож на индейского вождя, устраивающего репетицию своих битв.
После этого крокодил тихо уплывает, уступая место тем, кто осмелится сразиться друг с другом, чтобы привлечь внимание понравившейся самки: они почти всегда присутствуют при этих играх, внешне ничем не проявляя своей заинтересованности.
Флибустьеры, удовлетворив любопытство относительно крокодильих гнезд, продолжили свой путь вдоль берега. Вскоре они дошли до великолепного леса лавровых и померанцевых деревьев и остановились на час, чтобы немного отдохнуть и переждать в тени самый жгучий зной. В это время суток здесь повсюду царила величественная тишина. В воздухе был слышен лишь монотонный писк комаров, роящихся над болотами.
Отдохнув и освежившись, флибустьеры по знаку Филиппа встали и продолжили путь. На этот раз они отошли от реки и углубились в лес.
– Скоро мы придем? – спросил Монбар после часа ходьбы. – День уходит, и я боюсь, как бы мы не заблудились, друг мой.
– Пустые опасения. Не пройдет и часа, как мы окажемся на шхуне.
– Не скрою, что буду этому очень рад. Я плохой пешеход. Ходьба по едва заметным тропинкам меня страшно утомляет.
– Взгляните на Монако, – сказал Филипп, – он почуял наших часовых. Очевидно, мы гораздо ближе к цели, чем я полагал.
Действительно, пес начал проявлять признаки беспокойства. Виляя хвостом, он носился взад и вперед с тихим, радостным повизгиванием.
– Кто идет? – вдруг раздался громкий голос человека, еще невидимого за деревьями.
Послышался звук взводимого курка.
– Друг! – поспешил ответить Филипп. – Береговые братья!
В ту же минуту ветви раздвинулись и на тропинке показались флибустьеры. Увидев Монбара, столь любимого и уважаемого всеми Береговыми братьями, они бросились к нему и окружили с радостными криками и приветствиями.
По знаку Филиппа восстановилась тишина, флибустьеры направились дальше. Вскоре они увидели узкую бухту и стоящее в ней судно, скрытое со стороны реки парящими в воздухе корнями мангровых ризофор.
Это было изящное судно водоизмещением триста тонн, легкое и гибкое. Когда ветер надувал его паруса, оно летело по воде с неимоверной быстротой. Прыгнув в лодку, Монбар и Филипп направились к судну.
Знаменитый флибустьер, поднявшись на борт, с удовольствием отметил, что судно было готово и к бою, и к отступлению, в зависимости от того, как сложатся обстоятельства. Все было в порядке, все опрятно, что было редкостью у флибустьеров. Филипп поддерживал строгую дисциплину на своем судне.
Прибывшие спустились в каюту и расселись на складных стульях. По приказанию Филиппа маленький юнга лет десяти, с забавными ужимками и веселой подвижной рожицей, поставил перед ними прохладительные напитки и выскользнул из каюты.
– Вы взяли с собой сына Мёрселя? – спросил Монбар, приготавливая оранжад.
– Да, после смерти отца бедняжка остался совсем один. Он почти умирал с голоду, и я взял его к себе.
– Это доброе дело. Мальчишка очень милый. И к тому же юркий и гибкий, как шелковинка.
– Мы его так и прозвали. Это имя отлично подходит к нему.
– Я тоже так думаю, – ответил Монбар.
Он выпил, прищелкнул языком, со стуком опустил стакан на стол и взглянул своему собеседнику прямо в глаза.
– Конечно, все это очень трогательно, – сказал он, – но не поговорить ли нам о деле?
– Я сам этого желаю, но о чем же?
– О том, каким образом мы проберемся в Маракайбо и как будем там действовать. Вы не находите, что этот предмет беседы интересен для нас обоих?
– Конечно, но я не смею приступить к нему без вашего согласия.
– Очень хорошо. Говорите, друг мой, я слушаю.
– Должен вам признаться, любезный Монбар… Моих знаний и моего воображения не хватит для составления такого плана. Я предпочел бы, чтобы именно вы придумали его, а затем объяснили мне, что к чему. Это очень упростило бы мою задачу. А уж я берусь исполнить все в точности.
– Вы возводите на себя напраслину, друг мой, – ответил Монбар с тонкой улыбкой, – но если вы непременно этого желаете, я, дабы не терять драгоценного времени на ненужные комплименты, охотно представлю вам выработанный мною план, который, разумеется, мы обдумаем вместе.
– Ваше здоровье!
Флибустьеры чокнулись и опорожнили стаканы. Затем Монбар продолжил.
– Могу я говорить с вами откровенно и без всякого стеснения? – осведомился он, вопросительно взглянув на Филиппа.
– Сделайте одолжение.
– Точно могу?
– Клянусь вам, Монбар, – искренне ответил молодой человек и протянул руку, которую флибустьер тотчас пожал.
– Хорошо! – сказал он. – Надеюсь, мы поймем друг друга.
– Я убежден в этом.
– Сначала поговорим о фактах.
– Конечно.
– Какие бы причины ни заставляли действовать вас и меня, мы стремимся к одной цели – захватить Маракайбо.
– Так.
– Мы хотим достичь этой цели во что бы то ни стало.
– Во что бы то ни стало.
– Очень хорошо. Таким образом, дело значительно упрощается. Я обещал вам говорить откровенно, слушайте же внимательно. Вы не рассказали мне ничего о себе. Следовательно, я не поверенный ваш и не сообщник и сохраняю относительно вас свободу действий. – Вы это признаете?
– Вполне.
– Так вот. Единственное, что, по моему мнению, движет вами, – это желание отыскать женщину и похитить ее… Нет-нет, не прерывайте меня, – поспешно добавил флибустьер, протягивая к Филиппу руку. – Следовательно, причина эта – любовь, то есть страсть. А страсть не рассуждает, она увлекает и часто толкает одержимых ею на погибель. Вы видите, что я рассуждаю холодно и логично, потому что дело это слишком серьезно и требует всех наших усилий.
– Продолжайте, продолжайте, друг мой. Я не пропускаю ни слова из того, что вы говорите.
– Итак, из всего сказанного я делаю вывод: командование экспедицией должно быть предоставлено одному мне. Я должен иметь право действовать всегда и во всем по своему усмотрению. Вы поклянетесь вашей честью, что будете во всем мне повиноваться. Подумайте, можете ли вы дать мне такую клятву? Говорите, я слушаю.
– Монбар, – серьезно ответил Филипп, – я признаю справедливость сказанного вами. Клятву, которую вы требуете от меня, я дам вам не задумываясь… Клянусь повиноваться вам во всем, не требуя от вас отчета в ваших поступках!
– Я вижу, что не ошибся на ваш счет, Филипп. Вы именно таков, каким я вас считал. Будьте спокойны, друг мой, я не употреблю во зло власть, которую вы мне даете, а, напротив, использую ее к нашей взаимной выгоде. Ведь я, может быть, даже больше вас желаю, чтобы наши усилия увенчались успехом. Итак, вот что мы сделаем. Вы говорите, что у вас есть необходимые бумаги?
