Меры эти обсуждались на общем совете. Флибустьеры торжественно поклялись в их неукоснительном исполнении.
Покончив с этим, перешли к обсуждению путешествия на берег. Покинуть корабль должны были шестеро: Монбар под именем графа дона Пачеко дель Аталайя, как чрезвычайный ревизор; Филипп под именем дона Карденио Фигера, как его личный секретарь; Данник, Питриан и Дрейф под именами Хосе, Нардо и Нико, как слуги графа; наконец, Шелковинка, или Лопес Карденас, как его паж.
Монбар собрал пятерых товарищей в каюте и дал им последние указания. Роли, которые им предстояло играть, были тем труднее, что исполнители не должны были выходить из них ни на одну минуту. Поэтому Монбар несколько раз повторил, как важно постоянно быть начеку. Удостоверившись, что все в совершенстве изучили его инструкции, он велел спустить на воду две шлюпки.
В первую сошли Филипп, юнга и сам Монбар, три других флибустьера сели во вторую шлюпку, захватив с собой поклажу. Потом Монбар приподнялся в шлюпке, снял шляпу и с улыбкой громко обратился к гребцам:
– Вперед, ребята, и помните, что с этой минуты ни одного французского слова не должно сорваться с ваших губ.
Шлюпка быстро двинулась к пристани, где уже собралась довольно значительная толпа, с нетерпением поджидавшая появления знатной особы, прибывшей на шхуне «Мадонна».
Дойдя до этого места в нашем повествовании, мы смиренно признаемся, что не решались бы продолжать, если бы в наших руках не было подлинных доказательств тех почти фантастических событий, о которых мы взялись рассказывать. Действительно, не превосходит ли игру самого смелого воображения храбрость людей, которым так легко удалось провести целый город! Поражает и та доверчивость, с которой население города во главе с властями позволило себя обманывать. Несмотря на многочисленные проделки флибустьеров, жертвой которых испанцы уже не раз оказывались, никто даже не заподозрил подвоха.
Правда, в то время сообщение было довольно затруднительным, суда приходили из Европы достаточно редко, и испанские колонии зачастую находились в полном неведении не только относительно событий, происходящих в метрополии, но и относительно того, что происходило в соседних колониях. Такое неведение способствовало успеху флибустьеров, которые, постоянно крейсируя у важнейших гаваней материка и островов, были прекрасно осведомлены обо всем, что их интересовало, нападая на корабли испанцев, а потом допрашивая пленников и перехватывая депеши. Прибавим к этому, что в важнейших портах авантюристы держали своих шпионов, которые оповещали их обо всех важных событиях с помощью специальных сигналов, посылаемых с берега.
Обе шлюпки подошли к пристани и остановились у лестницы. Дон Фернандо д’Авила в парадном мундире полковника испанской армии – чин, полученный им недавно, – ждал путешественников в окружении офицеров главного штаба гарнизона и виднейших представителей городских властей.
После первых приветствий и обычных представлений дон Фернандо велел привести лошадей для Монбара и Филиппа. Их свита также села на лошадей и среди громких криков толпы, пушечных выстрелов и звуков военного оркестра вся процессия направилась шагом к главной площади.
Дом, который дон Фернандо велел приготовить для Монбара, находился на площади, недалеко от собора, как раз напротив губернаторского дворца. У дверей стояла почетная стража. Дон Фернандо спустился с лошади, приглашая флибустьеров следовать за собой в дом. Вскоре губернатор откланялся, предоставив графу дель Аталайя располагаться по своему усмотрению. Однако, уходя, он взял с графа обещание в тот же вечер вместе с секретарем присутствовать на пиршестве, которое городские власти устраивали в его честь.
Как только за испанцами закрылись двери, флибустьеры перевели дух. Постоянное напряжение, в котором они вынуждены были находиться, начинало их утомлять, они чувствовали настоятельную потребность отдохнуть и спокойно осмотреться.
Прежде всего они решили обследовать дом. За короткое время губернатору удалось все прекрасно устроить. Дом был просторным, как дворец, с удобными комнатами и великолепным садом. Особенно флибустьеров порадовали три отдельных выхода: первый, главный, вел на площадь; второй, скрытый в тени сада, – на улицу Бодегон, а третий из помещения для прислуги выводил на улицу Платерос. Это означало, что флибустьеры могли входить и выходить незаметно, без опасения, что дом в один прекрасный момент может превратиться для них в тюрьму. Кроме того, сад, наполненный редкими тропическими растениями, с тенистыми боскетами, почти не пропускал солнечных лучей и давал возможность принимать посетителей и вести беседу, не опасаясь шпионов.
Поскольку процессия, состоявшая из гостей и сопровождавших их лиц, двигалась крайне медленно, поклажа прибыла раньше, так что все было приведено в порядок прежде, чем флибустьеры вошли в дом. Монбар, велев Филиппу разобраться с прислугой, удалился в свою комнату, чтобы наконец немного передохнуть.
Филипп с честью выполнил щекотливое поручение Монбара. Прежде всего он отправился к офицеру – командиру почетной стражи, поставленной у дверей, горячо поблагодарил его и отпустил вместе с солдатами, вручив от имени его сиятельства кошелек, полный золотых монет, для раздела между солдатами. Стража с радостными криками удалилась. После этого Филипп нанял повара, дворецкого, шестерых лакеев, двух помощников повара и четырех конюхов. Эти люди не имели права входить в комнаты, где могли находиться только доверенные слуги графа: Данник, Дрейф и Питриан, и поступали в распоряжение Нардо, или Питриана, управляющего его сиятельства. Разобравшись с прислугой, Филипп велел привести лошадей, выбрал двенадцать лучших и тотчас приказал отвести их на конюшню. Молодой человек успел подумать обо всем и рассудил, что лошади всегда должны находиться поблизости. Питриан, Дрейф, Данник и Шелковинка были помещены в комнатах, находящихся рядом с комнатами Монбара и Филиппа, чтобы они и днем и ночью ежечасно могли общаться со своими мнимыми господами и в случае надобности поспешить к ним на помощь. Питриан получил строгий наказ никогда не ложиться спать, не осмотрев предварительно каждый уголок в доме и не заперев в людских испанскую прислугу.
Все это заняло довольно много времени, и было уже около пяти часов вечера, когда Филипп наконец освободился и зашел к Монбару, чтобы рассказать ему обо всем, проделанном за день. Монбар одобрил его действия, и оба в сопровождении Данника, переодевшегося камердинером, отправились на званый обед, устраиваемый губернатором в их честь.
– Мы только покажемся на этом пиршестве, – сказал Монбар. – Если бы я не боялся рассердить губернатора, расположение которого для нас крайне важно, то и вовсе отказался бы от визита. Но мы не можем не присутствовать, к тому же этот случай даст возможность лучше войти в роль.
– То есть? – с недоумением спросил Филипп.
– То есть с завтрашнего дня мы вступаем в наши должности, – не будем забывать, что мы присланы рассматривать отчеты интендантов. Работа эта не на день, ведь мы должны объехать самые важные города каждой колонии. Вы понимаете мою мысль, друг мой?
