В конце 1632 года колония на острове Сент-Кристофер пережила трудное время, потому что обязанные работники, срок рабства которых кончился и которым хозяева отказывались вернуть свободу, взялись за оружие и приготовились атаковать колонистов с той энергией отчаяния, которой не сможет противостоять никакая сила. Д’Эснамбюк сумел уговорить их разоружиться. Избегнуть кровопролития удалось только после обещания выполнить справедливые требования восставших. Когда впоследствии во Франции узнали о печальном положении работников, нанимаемых агентами компании, стало почти невозможно найти желающих отправляться в колонии. Агенты были вынуждены ходить по площадям и перекресткам и набирать бродяг. Напоив их, они заставляли бедолаг подписывать обязательство, которое те уже не могли нарушить.
В продолжение нашей истории придется говорить об этих работниках. Поэтому добавим еще только несколько слов о несчастных, которых Англия отправляла на острова с теми же самыми условиями. Если участь французских работников была ужасна, то участь английских работников была просто отвратительна. С ними обращались варварски, брали в рабство на семь лет, потом, когда наступала пора вернуть им свободу, поили допьяна и, пользуясь их невменяемым состоянием, заставляли подписывать новое обязательство на такой же срок. Кромвель после разграбления Дрогеды
[7] продал таким образом более тридцати тысяч ирландцев на Ямайку и Барбадос.
Однажды около двух тысяч этих несчастных успели спастись. Не искушенные в мореплавании, они пустили корабль по воле ветра и волн, и течение прибило их к Эспаньоле. Не зная, где они находятся, оставшись без провизии, все эти несчастные умерли с голоду. Их кости, побелевшие от времени, долго оставались на мысе Тибурон, в месте, которое было названо в память об этой ужасной катастрофе бухтой Ибернийцев
[8]. Название это сохранилось до сих пор.
Да простит нам читатель долгие подробности рассказа о поселении флибустьеров на острове Сент-Кристофер. Но поскольку ужасное общество этих авантюристов обосновалось в этом уголке земли, а мы взялись рассказать их историю, необходимо было объяснить некоторые события, чтобы впоследствии к ним не возвращаться. Теперь мы продолжим наш рассказ, которому предшествующие главы служат, так сказать, прологом, и, перескочив одним прыжком пространство между островом Сент-Маргерит и Антильским архипелагом, окажемся на острове Сент-Кристофер через несколько месяцев после побега – мы не смеем сказать «освобождения» – графа Луи де Бармон-Сенектера.
Глава XIII
Совет флибустьеров
Жизнь колонии шла по-прежнему. Флибустьеры продолжали совершать ожесточенные набеги на испанцев. Но поскольку организация у них хромала, экспедиции носили разовый характер и не достигали желаемого результата. Испанцы несли весьма ощутимые потери, однако не соответствующие затраченным усилиям флибустьеров.
В один прекрасный день люгер с четырьмя пушками и с экипажем из сорока человек бросил якорь у острова Сент-Кристофер и гордо поднял французский флаг. На этом судне в колонию прибыла новая партия храбрых авантюристов. Они высадились, познакомились с обитателями острова и изъявили желание поселиться здесь. Их предводитель, которого товарищи называли Монбаром и которому были, судя по всему, бесконечно преданы, объявил колонистам, что он так же, как и они, питает глубокую ненависть к испанцам, что за ним идут два захваченных испанских корабля и что капитанам этих кораблей он приказал бросить якорь у берегов Сент-Кристофера. Эти приятные известия были встречены местными жителями радостными восклицаниями, и Монбара, как триумфатора, едва не отнесли на берег на руках.
Как он и объявил, через четыре дня два испанских корабля бросили якорь у острова Сент-Кристофер. Над кастильским флагом, перевернутым в знак унижения, гордо развевался флаг французский. К ужасу, охватившему даже видавших виды колонистов, на бушприте, на блинда-гафелях, на реях этих кораблей висели трупы – по приказанию Монбара экипаж был повешен целиком, не пощадили ни одного юнги.
Предводитель французских авантюристов великодушно передал груз с обоих кораблей колонистам, потребовав взамен только землю, на которой он мог бы построить себе жилище. Это требование, конечно же, было встречено единодушным согласием.
Монбар был молодым человеком двадцати восьми лет, мужественной наружности. Выражение его лица было печально, насмешливо и одновременно жестоко, а матовая бледность придавала ему загадочности. Высокого роста, крепкого сложения, но гибкий и грациозный, он отличался изяществом, благородными манерами и изысканной речью. И его окружение, и те, кого с ним сводил случай, неизменно подпадали под его странное обаяние. Люди чувствовали одновременно и антипатию, и влечение к этому необычному человеку, который, кажется, не прилагая ни малейших усилий, подчинял всех своей воле. Он добивался от людей повиновения одним мановением руки или движением бровей и, по-видимому, жил, только когда находился в гуще битвы, когда трупы валились около него, кровь текла под его ногами, а вокруг, смешиваясь с грохотом пушек, раздавался свист пуль. Его товарищи на расспросы тех, кто, пораженный необычной внешностью Монбара, хотел побольше узнать о нем, говорили, что живет он только тогда, когда, опьянев от запаха порохового дыма и вида сражения, бросается на палубу испанского корабля.
Но, кроме этих скудных сведений, ни малейшей подробности из прошлой жизни Монбара узнать не удавалось. Когда колонисты поняли, что их вопросы остаются без ответа, они перестали задавать их, тем более что прошлая жизнь Монбара их не касалась, да и не слишком-то интересовала.
Авантюрист оставался на острове ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы вполне сносно обустроить свое жилище, после чего в один прекрасный день, не предупредив никого, перебрался на свой люгер вместе с людьми, которых привез с собой, оставив шесть человек на острове, чтобы присматривать за своими новыми владениями, и отплыл бог весть куда.
Через месяц он вернулся, ведя на буксире испанский корабль с богатым грузом и со всей командой, повешенной на реях.
Так продолжалось целый год. Монбар никогда не оставался на острове больше трех дней, потом уходил в море и всегда возвращался с добычей и повешенной на реях командой.
Смелость отважного корсара принесла ему такую шумную известность, что слухи о нем достигли Франции. Тогда дьеппские авантюристы, понимая, сколько пользы можно извлечь из корсарства, снарядили суда и присоединились к Монбару с намерением совершать усиленные набеги на испанцев.
