Молодой человек приправил это замечание бешеным ударом шпор, и его лошадь понеслась еще быстрее.
Наконец цель путешествия уже можно было рассмотреть. Ею оказался довольно большой, красивый, по верху окруженный террасой с бельведером дом, к которому можно было пройти через обширный сад, окруженный частой изгородью. Позади дома находились конюшни и помещения для негров, нечто вроде жалких маленьких лачужек, полуразвалившихся, покрытых пальмовыми листьями.
Сам дом, уединенный, полускрытый деревьями, вызвал у путешественника только глубокую досаду.
Меж тем появление гостей было замечено часовым, поставленным на бельведере, чтобы наблюдать за окрестностями. В сторону дворянина, которого мы уже описали, и четырех невольников, бежавших за ним, показывая свои белые зубы, от дома галопом поскакал всадник. Широкоплечий, пропорционально сложенный, он, по всей видимости, обладал недюжинной силой. На вид ему было лет сорок. Соломенная шляпа с широкими полями почти полностью закрывала его мрачное лицо с жесткими чертами. Плащ, называемый пончо, сделанный из одного куска материи с отверстием для головы посередине, покрывал его плечи. Рукоятка длинного ножа высовывалась из правого сапога, на левом боку висела сабля, а поперек седла лежало длинное ружье. Доехав до путешественника, он остановил свою лошадь, снял шляпу, почтительно поклонился и сказал:
– Добро пожаловать, сеньор дон Санчо!
– А-а! Это вы, Бирбомоно! – воскликнул молодой человек, слегка коснувшись своей шляпы. – Что вы здесь делаете? Я думал, вас уже давно повесили.
– Ваше сиятельство изволит шутить, – ответил всадник. – Я – мажордом сеньоры.
– С чем вас обоих и поздравляю.
– Сеньора очень тревожится за ваше сиятельство. Я отправился по ее приказанию осмотреть окрестности. Она будет рада, что вы добрались благополучно.
– В каком смысле – благополучно? – нахмурился молодой человек. – Что ты хочешь сказать этим, разбойник? Чего я должен опасаться?
– Да негодяев же, которые разъезжают по равнинам!
Молодой человек расхохотался:
– Что ты плетешь! Лучше скачи и доложи сестре о моем приезде.
Мажордом не заставил повторять приказание дважды, пришпорил лошадь и умчался галопом.
Через десять минут дон Санчо сходил с лошади перед крыльцом дома. Здесь его ждала женщина редкой красоты, но страшно бледная, слабая и болезненная. Было видно, что она едва держится на ногах. Женщина эта была сестрой дона Санчо. Молодые люди долго стояли обнявшись, не произнося ни слова, потом дон Санчо предложил сестре руку и вошел с ней в комнаты, предоставив мажордому присмотреть за лошадью и поклажей. Молодой человек усадил сестру в кресло и подвинул кресло себе.
– Наконец-то я вижу тебя опять, брат, – радостно сказала женщина, взяв руку молодого человека в свою, – ты здесь, возле меня!
– Моя добрая Клара, – отвечал дон Санчо, целуя ее в лоб, – вот уже около года, как мы расстались.
– Увы! – прошептала она.
– И за этот год случилось много такого, о чем ты, конечно, мне расскажешь.
– Моя жизнь в этот год может быть описана в двух словах: я страдала.
– Бедная сестра, как ты переменилась за такое короткое время! Тебя едва можно узнать. А я в прекрасном расположении духа приехал в Санто-Доминго и тотчас отправился к тебе. Твой муж совершенно не изменился. Я нашел его мрачным и молчаливым и еще более надутым благодаря его высокому положению. Он сказал мне, что ты не совсем здорова и что доктора предписали тебе сельский воздух.
– Это правда, – сказала донья Клара с печальной улыбкой.
– Да, но я думал, что ты просто нездорова, а нахожу тебя чуть ли не умирающей!
– Не будем говорить об этом, Санчо, умоляю тебя. Ты получил мое письмо?
– Разве я очутился бы здесь так скоро? Через два часа по получении письма я был уже в пути. Вот уже три дня, – прибавил он, улыбаясь, – скачу я по ужасным местным дорогам, чтобы поскорее оказаться возле тебя.
– Благодарю, благодарю, Санчо! Твое присутствие делает меня счастливой. Ведь ты останешься на некоторое время со мной, не правда ли?
– Сколько захочешь, милая сестра, ведь я свободен.
– Свободен? – переспросила она, удивленно посмотрев на брата.
– Боже мой, да! Его светлость герцог Пеньяфлор, наш с тобой знатнейший родитель, вице-король Новой Испании, соблаговолил дать мне бессрочный отпуск.
При упоминании отца легкий трепет пробежал по лицу молодой женщины, глаза ее наполнились слезами.
– О! – произнесла она. – Отец здоров?
– Здоровее прежнего.
– А говорил он с тобой обо мне?
Молодой человек прикусил губу.
– Он мало говорил со мной, но зато я говорил с ним много, что восстановило равновесие. Я думаю даже, что он дал мне отпуск исключительно для того, чтобы освободиться от моей болтовни.
Донья Клара молча опустила голову. Брат смотрел на нее с нежным состраданием.
– Будем говорить о тебе, хорошо? – спросил он.
– Нет-нет, Санчо! Будем лучше говорить о нем, – ответила она нерешительно.
– О нем? – переспросил он глухим голосом и нахмурил брови. – Ах, бедная моя сестра! Что я могу сказать тебе? Все мои усилия были тщетны, я ничего не узнал.
– Да-да, – прошептала донья Клара, – отец принял все меры… О Боже! – вскрикнула она, сложив руки. – Неужели ты не сжалишься надо мной?
– Успокойся, умоляю тебя, сестра! Я постараюсь, я буду искать, я удвою усилия…
– Нет, – перебила она, – никогда, никогда мы ничего не добьемся… Он наказан, наказан моим отцом. Этот неумолимый человек никогда не отдаст его мне. О! Я лучше, чем ты, знаю нашего отца… Ты, Санчо, мужчина, ты можешь бороться с ним, но меня он раздавил, раздавил одним ударом, он разбил мое сердце, сделав меня невольной сообщницей адского мщения! Потом он холодно упрекнул меня в бесчестии, причиной которого сам же и явился, и навсегда уничтожил счастье трех существ, будущее которых он держал в своих руках и которые любили бы его.
– А ты, милая Клара, разве ты ничего не узнала?
– Узнала… – ответила донья Клара, пристально глядя на брата. – Я сделала ужасное открытие.
– Ты меня пугаешь, Клара. Что ты хочешь сказать? Объясни.
– Не теперь, мой добрый Санчо, не теперь. Еще не время, потерпи. Ты знаешь, что у меня никогда не было от тебя тайн. Ты один всегда любил меня. Через три дня ты узнаешь все, и тогда…
– Тогда?.. – спросил он, пристально глядя на сестру.
– Тогда ты сможешь измерить глубину бездны, в которую я упала… Но прошу тебя, довольно об этом, я очень больна. Давай поговорим о другом.
– Милая Клара, бога ради, о чем же мы будем говорить?
