Дон Санчо был не робкого десятка. Когда первое удивление прошло, он полностью овладел собой, медленно и хладнокровно подъехал к незнакомцу и с любопытством стал его рассматривать.
Незнакомец был молодой человек среднего роста, стройный, крепкого сложения. Черты его правильного, энергичного и довольно красивого лица дышали смелостью и умом. Долгое воздействие холода, зноя, дождя и солнца придало его лицу коричневый оттенок. Борода его была коротко подстрижена.
Костюм пирата не отличался изысканностью: он состоял из двух рубах, панталон и камзола из толстого полотна, покрытого пятнами крови и грязи до такой степени, что невозможно было понять его первоначальный цвет. На незнакомце был кожаный пояс, с которого свисали с одной стороны чехол из крокодиловой кожи, в котором находились четыре ножа и штык, а с другой стороны – большая тыква-горлянка, наполненная порохом и заткнутая воском, и кожаный мешок с пулями. Через плечо его была перекинута свернутая маленькая палатка из тонкого полотна. Обувь пирата состояла из сапог, сшитых из невыделанной воловьей шкуры. Длинные волосы, подвязанные кожаным ремешком, выбивались из-под его шапки. По характерной форме ружья, дуло которого имело четыре с половиной фута длины, легко было установить, что оно изготовлено в Дьеппе оружейным мастером Бражи, который вместе с мастером Желеном из Нанта владел монополией на производство оружия для авантюристов.
Во всем облике этого человека сквозило нечто величественное и страшное. Инстинктивно чувствовалось, что находишься лицом к лицу с сильной натурой, с личностью избранной, привыкшей полагаться только на себя, которую никакая опасность, как бы велика она ни была, не должна ни удивлять, ни страшить.
Подходя к быку, пират искоса бросил взгляд на охотников. Потом, уже не обращая на них внимания, он свистнул собакам, которые тотчас же бросили преследовать быков, послушно вернулись и встали рядом с хозяином. Вынув нож из чехла, он принялся сдирать шкуру с быка, лежащего у его ног. В эту минуту граф и подъехал к нему.
– Кто вы такой и что тут делаете? – спросил он резко.
Буканьер поднял голову, насмешливо взглянул на человека, который разговаривал с ним таким повелительным тоном, и, презрительно пожав плечами, ответил:
– Кто я? Вы видите, я – буканьер. Что я делаю? Сдираю шкуру с быка, которого убил. Что еще?
– Но по какому праву вы позволяете себе охотиться на моих землях?
– А-а! Эти земли принадлежат вам? Очень рад. Видите ли, я охочусь здесь потому, что мне так нравится. А если это не нравится вам, то мне очень жаль.
– Что это значит? – спросил граф надменно. – Каким тоном осмеливаетесь вы говорить со мной?
– Тоном, который меня, в общем-то, устраивает, – отвечал буканьер, приосанясь. – Езжайте-ка своей дорогой и послушайтесь доброго совета: если вы не хотите, чтобы через пять минут ваш роскошный камзол обагрился кровью, не мешайте мне заниматься своим делом и не проявляйте интереса к моей особе, тогда и я не стану интересоваться вами.
– Как бы не так! – запальчиво ответил молодой человек. – Земля, на которой вы распоряжаетесь так дерзко, принадлежит моей сестре, донье Кларе Безар! Я не позволю, чтобы здесь своевольно хозяйничали такие негодяи, как вы. Убирайтесь сию же минуту, а не то…
– А не то? – повторил буканьер, и в глазах его сверкнули молнии. Мажордом, предчувствуя недоброе, благоразумно стал за спиной своего господина.
Граф бесстрастно стоял перед буканьером, решив дать немедленный отпор, если увидит малейшее подозрительное движение. Против всякого ожидания грозный взгляд авантюриста почти тотчас же стал спокойным, черты его лица приняли беззаботное выражение, и он ответил тоном почти дружелюбным:
– Эй! Чье это имя вы сейчас произнесли, позвольте вас спросить?
– Владелицы этих земель.
– Это понятно, – улыбаясь, сказал авантюрист. – Но как ее зовут? Пожалуйста, повторите.
– Извольте, – откликнулся молодой человек презрительно, так как ему показалось, что его противник уклоняется от ссоры, грозившей разгореться между ними. – Я произнес имя доньи Клары де Безар-Суза…
– И прочее, и прочее, – смеясь, перебил авантюрист. – У этих чертей-испанцев есть имена на каждый день в году. Ну-ну, не сердитесь, молодой петушок, – прибавил он, заметив, что отпущенное им замечание заставило графа покраснеть. – Мы с вами, быть может, более близки к соглашению, чем вы полагаете. Что вы выиграете в битве со мной? Ничего! А потерять можете, напротив, многое.
– Я вас не понимаю, – сухо заметил молодой человек. – Извольте объясниться.
– Это сделать недолго, вот увидите, – продолжал незнакомец, все так же улыбаясь.
Он обернулся к лесу, приложил руку к губам и закричал:
– Эй, Олоне!
– Здесь! – тотчас ответил человек из глубины леса.
– Подойди сюда! – продолжал буканьер. – Кажется, тут найдется кое-что по твоему вкусу.
– Ага! – отвечал Олоне, все еще невидимый. – Посмотрим!
Молодой граф не знал, что и думать о таком повороте событий. Он опасался грубой шутки со стороны этих полудикарей. Он не знал, дать ли волю гневу, кипящему внутри него, или терпеливо ждать, что произойдет дальше. Но что-то заставляло его сдерживаться и действовать осторожно. Он чувствовал, этот человек, скорее всего, не имеет никакого злого умысла, а его манера держаться хотя резкая и грубая, однако вполне дружелюбная.
В эту минуту показался Олоне, одетый так же, как буканьер. Не обращая внимания на испанцев, он спросил, что случилось, и бросил на траву шкуру дикого быка, которую нес на плече.
– Кажется, ты мне говорил, что Дрейф прислал тебе с Прыгуном записку сегодня утром? – продолжал буканьер.
– Это правда, Польтэ, я говорил тебе об этом, – отвечал тот. – Мы даже условились, что поскольку тебе хорошо известны здешние края, то ты отведешь меня к особе, которой я должен вручить этот дьявольский листок бумаги.
– Ну, если хочешь, ты можешь сейчас же исполнить данное тебе поручение, – продолжал Польтэ, указывая на дона Санчо. – Вот родной брат этой особы.
– Как! – воскликнул Олоне, устремив внимательный взгляд на молодого человека. – Этот красивый щеголь?
– Да, по крайней мере, он утверждает, что это так. Ты знаешь, эти испанцы такие лгуны, что на их слово никак нельзя положиться.
Дон Санчо покраснел от негодования.
– Что дало вам повод сомневаться? – вскричал он.
– До сих пор ничего, и потому я говорю не о вас, а обо всех испанцах вообще.
– Итак, – спросил Олоне, – вы брат доньи Клары Безар, владелицы дома Дель-Ринкон?
