– Еще раз повторяю, что я ее брат.
– А чем вы мне это докажете?
Молодой человек пожал плечами:
– Мне все равно, верите вы мне или нет.
– Может быть, но для меня очень важно знать наверняка. Мне дали записку к этой даме, и я должен точно исполнить поручение.
– Отдайте же мне эту записку, я сам ее отвезу.
– Почему вы так решили? – спросил Олоне с насмешкой. – Так я вам и отдал это письмо ни с того ни с сего.
Он громко расхохотался, и Польтэ последовал его примеру.
– Эти испанцы не сомневаются ни в чем, – заметил буканьер.
– Так убирайтесь же к черту с вашей запиской! – вскричал с гневом молодой человек. – Какое мне дело до всего этого!
– Полно, полно, не сердитесь, черт побери! – примирительным тоном произнес Олоне. – Может быть, есть способ все устроить ко всеобщему удовольствию. Я не так темен, как кажусь, и намерения у меня самые благие, я только не хочу быть обманут, вот и все.
Молодой человек, несмотря на очевидное отвращение, которое внушали ему авантюристы, понимал, что они нужны ему: письмо могло быть очень важным, и сестра, конечно, никогда не простила бы ему необдуманный поступок.
– Ну, говорите же, – сказал он, – только поскорее, время идет, я далеко от дома и хочу возвратиться до заката солнца, чтобы не тревожить сестру понапрасну.
– Какой любящий брат! – продолжал Олоне с иронической улыбкой. – Вот что я вам предлагаю: скажите вашей сестре, что слуге Монбара поручено передать ей письмо и что если она хочет получить его, то пусть придет сама.
– Как? Сама придет куда?
– Сюда, конечно! Мы с Польтэ хотим устроить здесь букан и будем ждать донью Клару весь завтрашний день. Мне кажется, я предлагаю вам очень простой и легкий способ.
– И вы думаете, – отвечал граф с иронией, – что моя сестра согласится на свидание, назначенное презренными авантюристами? Полно, вы с ума сошли!
– Я ничего не думаю, а делаю предложение, которое вы можете принять или отвергнуть, вот и все. Что касается письма, то она получит его, если приедет за ним сама.
– Почему бы вам не отправиться к ней вместе со мной? Это, кажется, было бы гораздо проще.
– Может быть, я вначале так и собирался поступить, но потом передумал. Теперь сами решайте, что вам делать.
– Моя сестра слишком уважает себя, чтобы решиться на такой поступок. Я заранее уверен, что она с негодованием откажется.
– А может быть, вы ошибаетесь, господин щеголь, – сказал Олоне с лукавой улыбкой. – Кто может знать, что думают женщины?
– Чтобы прекратить разговор, и так уже слишком затянувшийся, я сообщу ей то, о чем вы просите. Но не скрою, что я буду ее отговаривать всеми возможными способами.
– Делайте что хотите, это меня не касается. Но знайте: если она захочет приехать сюда, то никакие ваши рассуждения ее не удержат.
– Посмотрим.
– Не забудьте сказать ей, что письмо от Монбара.
Во время всего разговора, казалось не слишком его интересовавшего, Польтэ с беззаботностью, присущей буканьерам, срезал ветви и делал колья для палатки, чтобы остаться в ней на ночь.
– Вы видите, – продолжал Олоне, – мой товарищ уже принялся за работу. Прощайте же, до завтра. Мне некогда разговаривать. Надо помочь ему сделать букан.
– Помогайте сколько хотите, но я убежден: вы напрасно рассчитываете на успех поручения, которое я принимаю на себя.
– Посмотрим. Да! Еще одно слово! Смотрите, чтобы никакого предательства!
Молодой человек не удостоил их ответом, он презрительно пожал плечами, повернул свою лошадь и в сопровождении мажордома галопом помчался к дому. Отъехав на некоторое расстояние, он оглянулся: палатка уже была натянута, и оба буканьера деятельно занимались буканом, мало заботясь об испанцах, которые, без сомнения, могли находиться поблизости.
Дон Санчо продолжал в задумчивости двигаться по направлению к дому.
– Вот, ваше сиятельство, – заметил мажордом, – вы видели пиратов, что вы теперь о них думаете?
– Это люди грубые, – отвечал граф, печально качая головой, – да, грубые и неукротимые, но чистосердечные и по-своему честные.
– Да-да, вы правы, ваше сиятельство, вот почему они каждый день продвигаются все дальше и дальше, и если позволить, я боюсь, им скоро будет принадлежать весь остров!
– О! До этого дело еще не дошло, – сказал граф с усмешкой.
– Извините меня, ваше сиятельство, если я спрошу вас: намерены ли вы говорить сеньоре об этой встрече?
– Хотел бы я не говорить. Но, судя по тому, что вы рассказали о том, что происходило между моей сестрой и этими людьми, мое молчание может иметь последствия, очень важные для нее. Думаю, надо прямо сказать ей обо всем. Ей лучше меня знать, как поступить.
– Полагаю, вы правы, ваше сиятельство. Для сеньоры содержимое этого письма может оказаться очень важным.
– Наконец-то мы приехали, слава богу!
Когда они подъезжали, уже настала ночь. С удивлением заметили они необычное движение около дома. Огни, зажженные в долине, отбрасывали яркий свет в темноте. Приблизившись, граф понял, что огни эти разведены солдатами, которые расположились на бивак. Доверенный слуга ожидал приезда графа, тотчас взял его лошадь под уздцы и подал ему несколько писем. А затем просил графа пожаловать к сеньоре, сказав, что она ждет его с нетерпением.
– Что здесь происходит? – осведомился дон Санчо.
– Две полусотни прибыли сюда на закате, ваше сиятельство, – отвечал слуга.
– Так! – сказал он, слегка нахмурив брови. – Скажите сестре, что я сейчас буду.
Слуга поклонился и побежал выполнять поручение. Молодой человек спрыгнул с лошади и вслед за слугой отправился в комнату доньи Клары, раздумывая над неожиданным появлением войск в месте, где, по-видимому, всегда царило спокойствие.
Глава XXIII
Запутанный клубок
Вернемся же теперь к персоне, игравшей до сих пор весьма второстепенную роль в нашей истории. Теперь, как это часто случается, персона эта должна занять на некоторое время место в первом ряду. Мы говорим о графе доне Стенио де Безар-Суза, испанском гранде, губернаторе острова Эспаньола и муже доньи Клары Пеньяфлор.
Граф дон Стенио де Безар-Суза был настоящий испанец времен Карла V, сухой, жеманный, спесивый, самонадеянный, всегда говоривший свысока, если вообще удостаивал кого-либо разговором. И не по недостатку ума – он вовсе не был глуп, – а из лености и презрения к другим людям, на которых он никогда не смотрел иначе как прищурившись и презрительно выпятив губу. Высокий, хорошо сложенный, с благородными манерами и весьма изящными чертами лица, граф, несмотря на свою неразговорчивость, был одним из самых интересных мужчин при испанском дворе, а ведь их в то время было немало. Женился он на донье Кларе по расчету и из честолюбия. Но постепенно, любуясь очаровательным личиком женщины, ставшей его женой, видя ее кроткий взгляд, слыша мелодичный звук ее голоса, он влюбился в нее до безумия. Как у всех людей, привыкших держать в себе свои чувства, страсть его к донье Кларе приняла весьма внушительные размеры. Особенно потому, что была безответна. Дон Стенио весьма скоро убедился, что чувство его никогда не будет разделено той, кем оно было внушено. Все знаки внимания дона Стенио его жена отвергала так решительно, что у него отпало желание оказывать их.
