Последняя группа из сорока человек осталась, однако, на площади и, в свою очередь разделившись, не выходя за пределы города, отрядами из десяти человек разошлась с площади в четыре противоположные стороны и направилась вглубь улиц. Эти отряды занялись обыском в домах. Ни одно здание не было пропущено ими. Они входили во все дома и осматривали их самым тщательным образом: пробовали стены и потолки, открывали шкафы и даже комоды.
Такие поиски должны были продолжаться долго, и действительно, они прекратились только на рассвете. В домах были найдены одиннадцать испанских шпионов. Губернатор велел их временно заковать в кандалы и отправить на люгер, чтобы они не могли убежать.
На восходе солнца буканьеры, простые колонисты, работники и флибустьеры, вооруженные заступами и топорами, принялись рыть вокруг города ров. Работа эта, проводимая с необыкновенным усердием, продолжалась три дня. Ров имел двенадцать футов ширины и пятнадцать глубины. На краях, приподнятых откосом со стороны Пор-Марго, были вбиты колья, стянутые между собой крепкими железными скобами, с оставленными кое-где амбразурами для пушек и бойниц.
В то время как все население трудилось с тем лихорадочным рвением, которое совершает чудеса, в лесу, окружавшем гавань, были сделаны большие прогалины, после чего лес подожгли, позаботившись, чтобы пожар не распространился больше чем на полмили по всем направлениям. Эти гигантские работы, которые обычно требуют довольно значительного времени, были окончены за десять дней, что показалось бы невероятным, если бы об этом обстоятельстве не упоминалось во многих сочинениях, достойных доверия.
Таким образом Пор-Марго по милости решительных действий губернатора и бесстрастного повиновения, с которым флибустьеры исполняли его приказания, был защищен не только от неожиданного нападения, но и поставлен в такое положение, что мог выдержать длительную осаду. Все это было сделано скрытно, так что испанцы не подозревали об этой перемене, столь опасной для них и предвещавшей ожесточенную войну.
Когда укрепления были готовы, губернатор велел поставить на гласисе
[19] виселицы, и несчастных испанских шпионов повесили, – тела их остались прикованы к виселицам железными цепями, для того, как сказал Красивая Голова со зловещей улыбкой, чтобы вид трупов напугал испанцев, которые вздумают последовать их примеру и пробраться в город. После этого все колонисты и обыватели были созваны на большую площадь, и Красивая Голова, взойдя на специально приготовленный помост, сообщил им о мерах, принятых для общей пользы, и просил у них поддержки.
Жители не могли отказать ему, тем более что все меры были приняты ради их пользы. Губернатор, видя, что его поступки одобряют, просил жителей выбрать из их среды совет из семи человек. На это предложение они согласились с радостью, не без оснований предположив, что выбранные советники станут защищать их интересы. Семь муниципальных советников были выбраны тут же и по приглашению губернатора немедленно заняли места на помосте возле него. Тогда губернатор объявил толпе, что в колонии ничего не изменилось, что она по-прежнему будет управляться законами флибустьерства, что все будут жить так же свободно, как и прежде, что меры эти были приняты вовсе не с намерением подчинить колонистов унизительному игу, а им во благо. Это последнее уверение произвело самое хорошее впечатление на толпу, и губернатор удалился под крики одобрения и горячие уверения в преданности.
Монбар не принимал участия в происходящем. Но именно ему жители были обязаны всеми этими улучшениями. Красивая Голова был лишь послушным исполнителем воли флибустьера.
Когда адмирал увидел, что все проходит в соответствии с выработанным планом, он решил покинуть город, что и сделал после прощального разговора с губернатором.
Мигель Баск уехал за несколько часов до Монбара с секретным поручением, и с ним отправились девяносто решительных человек.
С этого момента началась собственно экспедиция, но каков будет ее итог, никто предвидеть не мог.
Глава XXVIII
Побег
Даже не потрудившись взглянуть на письма, отданные ему, дон Санчо спрятал их в карман камзола и поспешно отправился в комнату сестры. Та с беспокойством ждала его появления.
– Вот и ты, брат! – вскричала она.
– Разве ты не ждала меня, милая сестра? – отвечал молодой человек, целуя ее в голову.
– Нет, я тебя ждала, но тебя долго не было! Откуда ты так поздно? – спросила она с волнением.
– Откуда? С охоты. Это единственное удовольствие, позволительное дворянину в здешних краях.
– В такой час?
– Милая Клара, с охоты всегда возвращаешься как получится, особенно здесь, где иногда и само возвращение можно считать чудом.
– Ты говоришь загадками, брат. Что-то я тебя не понимаю. Будь добр, объяснись. У тебя была какая-то неприятная встреча?
– Да, и даже несколько… Но прости, милая Клара, если не возражаешь, начнем по порядку. Ты желала видеть меня тотчас по возвращении, и вот я к твоим услугам. Будь добра, скажи мне, чем я могу быть тебе полезен. Потом я расскажу тебе о ряде странных приключений, разнообразивших сегодня мою охоту. Не скрою, что попрошу у тебя некоторых объяснений, и ты, наверное, не откажешься дать их мне.
– О чем ты хочешь спросить меня, Санчо?
– Ни о чем… Теперь же, сестра, говори первая, прошу тебя.
– Если ты требуешь.
– Мне нечего требовать от тебя, сестра, я могу только просить.
– Хорошо, я исполню твою просьбу… Я получила несколько писем.
– И я тоже, но, признаюсь, я еще их не прочел. Однако я нахожу их очень важными.
– А я прочла свои, и знаешь, что в них говорится?
– Нет, разве что меня назначают главным алькальдом
[20] Санто-Доминго, что весьма удивило бы меня, – сказал он, смеясь.
– Не шути, Санчо, дело очень серьезное.
– В самом деле? Говори же, ты видишь, что у меня на физиономии написано нетерпение, как и у твоего любезного супруга.
– О нем-то и речь.
– Ба-а! Уж не занемог ли мой зять, исполняя свои благородные и скучные обязанности?
– Нет, он здоров.
– Тем лучше для него. Я не желаю ему зла, хотя он самый скучный господин из всех, кого я знаю.
– Хочешь выслушать меня? Да или нет? – воскликнула донья Клара.
– Но я только это и делаю, милая сестра.
– Ты просто несносен!
– Полно, не сердись! Смеяться я не стану.
– Ты видел солдат, расположившихся лагерем около дома?
– Да, и, признаюсь, я очень удивился.
