– Вы должны выслушать меня спокойно и не сердиться.
– Где это ты видел, чтобы я сердился, черт побери! – вскричал в раздражении старик, ударяя кулаком по столу так, что столешница чуть не треснула.
– Вот видите, вы уже начинаете сердиться!
– Отправляйся к черту!
– С удовольствием, – ответил Филипп, делая шаг к двери.
Но дядя торопливо схватил его за полу камзола.
– Полно тебе, оставайся, и поговорим, – сказал он примирительно.
– Хорошо, лучше закончить этот разговор сейчас.
– Я тоже так думаю.
– Вы хотите взять Тортугу?
– Хочу.
– Чем?
– Как – чем?
– Я полагаю, вы не имеете намерения захватить остров в одиночку?
– Еще бы!
– Так что же вы собираетесь делать? Испанский гарнизон многочислен, офицер, командующий им, опытен. Он всегда настороже, прекрасно зная, что когда-нибудь мы вздумаем напасть на него врасплох. Кроме того, остров отлично укреплен.
– Я знаю все это, дальше!
– Дальше?
– Ты что, хочешь сказать, что Черепаший остров неприступен?
– Я не хочу ничего сказать, нет. Я только хочу дать вам понять, насколько трудна эта экспедиция, особенно теперь.
– Почему же особенно теперь?
– Потому, что все наши самые храбрые братья отсутствуют и здесь никого не осталось.
– Я уже заметил это господину д’Ожерону, – вставил Пьер Легран, выбивая трубку об угол стола.
– А что я на это ответил?
– Вы ответили, что можно обойтись без отсутствующих.
– И опять скажу то же самое – слышишь, племянник?
– Прекрасно слышу, дядюшка.
– Ну а хочешь ты услышать мое мнение обо всем этом?
– Мне очень интересно узнать его, дядюшка.
– Так вот, милостивый государь: по причинам, мне неизвестным, но о которых, будьте уверены, я узнаю, вы не желаете, чтобы Тортуга была атакована.
– О, дядюшка! – сказал Филипп, краснея. – Как вы можете предполагать что-либо подобное?
– Полно, полно, племянник! Со мной увертки бесполезны, я достаточно стар, чтобы меня можно было обмануть.
Молодой человек сделал усилие над собой.
– Вы действительно предлагаете нам отнять остров у испанцев? – спросил он дерзко.
– Конечно.
– Если так, выслушайте меня, дядюшка.
– Ничего другого я не желаю. Вот уже целый час я приглашаю тебя говорить.
– Это дело слишком важное, – продолжал Филипп, – его нельзя обсуждать здесь, куда всякий может войти, и притом трактирщик ненадежен. В Пор-де-Пе полно испанских шпионов, наш план будет тотчас же известен неприятелю.
– Вот это хорошо. Я люблю, когда ты так говоришь.
– Сохраните ваше инкогнито, дядюшка, ваше присутствие должно оставаться в тайне, а мы с Пьером послезавтра созовем наших братьев на мыс Мариго.
– Почему послезавтра? Почему на мыс?
– Потому что там никто не сможет шпионить за нами, мы будем чувствовать себя как дома и свободно поговорим.
– Хорошо, но послезавтра будет уже поздно.
– Нужно время, чтобы предупредить наших друзей. Кроме того, нам нужны достоверные сведения о состоянии укреплений на Тортуге.
– Это так. Но кто нам доставит эти сведения?
– Я, черт возьми! Я проберусь на остров, и – можете быть уверены! – от меня ничто не ускользнет.
– Мы отправимся вместе, – с живостью сказал Пьер.
– Благодарю, но я отправлюсь один, так будет гораздо лучше. Один человек всегда может спрятаться, двое же рискуют попасть в засаду.
– Как хочешь, приятель.
– Ну как, решено, дядюшка?
– Да, решено. Ей-богу, ты настоящий молодец! Теперь я жалею, что сердился на тебя.
– Ба-а! Забудьте об этом, я уж и сам не помню.
– Решено, послезавтра.
– Непременно.
– Только не дай себя убить.
– Не так я глуп! Испанцы меня не заметят.
– Что мы будем делать теперь?
– Уйдем. Уже поздно, и вам надо отдохнуть.
– Итак, ты предлагаешь мне свое гостеприимство, Пьер?
– Еще бы! Хорош бы я был в ином случае!
Пьер подозвал трактирщика, расплатился, и все трое встали, чтобы уйти. В ту минуту, когда они дошли до дверей, молния прорезала темноту и страшный удар грома сотряс стекла.
– Ого!.. Это еще что такое? – спросил д’Ожерон.
– Начинается ураган, – ответил Пьер, – он собирался уже два дня. Я жалею о судах, которые пытаются пристать к берегу в такую бурю.
– Ш-ш! – остановился вдруг Филипп, с живостью повернув голову. – Вы слышали?
– Что такое?
– Пушка!
– Как – пушка? – вскричал Пьер Легран с беспокойством.
– Слушайте! Слушайте!..
Все прислушались. Прошло несколько секунд, потом дважды раздался слабый звук, в происхождении которого опытные моряки не могли ошибиться.
– Это пушка! – вскричали они.
– Погибает судно!
– Да, да, – сказал д’Ожерон, печально качая головой, – это сигнальная пушка: ветер гонит судно к берегу, и на нем все знают, что погибли. Но кто рискнет спасать их в такую бурю?
– Я, если не найдется никого другого! – в благородном порыве вскричал Филипп.
– Мы! – повторил Пьер, спокойно снимая свой красивый вышитый камзол и старательно складывая его, чтобы не испортить.
– Да вы с ума сошли, друзья мои, – принялся увещевать их д’Ожерон, – вы двадцать раз утонете, прежде чем доберетесь до судна. Притом откуда вы знаете, что это наш корабль? Это, верно, какой-нибудь испанский галион, который несет к берегу.
– Тем лучше, дядюшка! – весело заметил Филипп.
– Тем лучше?! Почему?
– Потому что мы его захватим, – ответил Филипп, смеясь.
Д’Ожерон, загнанный в тупик этим ответом, покачал головой и скрестил руки на груди.
– Ах, как я сожалею в эту минуту о Питриане! – воскликнул Пьер.
– Почему же, сударь? – спросил работник, внезапно появляясь в дверях.
– А! Ты здесь, мой милый? Добро пожаловать. Ты, верно, оборотень.
– Никак нет, но я догадывался, что буду здесь нужен, и пришел.
– И правильно сделал. С тобой и моим приятелем Филиппом, я уверен, мы преуспеем.
