– Судно на юго-западе, – сказал Филипп, – не более шестидесяти саженей от нас. Давайте сюда поскорее кабельтовы, пустые бочонки, доски – словом, все, что найдется! Ты, Пьер, вели развести большие костры и бросай в огонь смолу, чтобы пламя горело ярче.
Все приказания были тотчас исполнены. Люди, бросившиеся на помощь судну, трудились за двоих. Кроме того, многие авантюристы и колонисты, увлекаемые чужим примером, присоединились к спасателям и спешили принести все необходимое. Скоро огромные костры заполыхали на берегу на протяжении более одной мили. На судне их заметили, и с этой минуты пушка стреляла не умолкая. Ураган как будто стихал, молния блистала все реже, и раскаты грома становились глуше. В минутном проблеске все увидели высокую корму большого корабля, находившегося уже довольно близко от берега. Потом снова наступила темнота, и корабль, возникший как мираж, снова исчез.
– Это «Кайман»! – вскричали авантюристы. – Судно Дрейфа и Монбара! Надо его спасти!..
Конечно, намерение это было прекрасным и достойным во всех отношениях, но, к сожалению, почти неосуществимым. Целый час прошел в бесполезных попытках спустить лодку в бушующее море. Но оно тотчас выбрасывало ее на берег.
– Линь сюда! – вдруг закричал Филипп. – Ей-богу, скажут, что не нашлось ни одного человека, чтобы спасти корабль!
Он начал раздеваться. Принесли линь. Это была веревка толщиной в мизинец, свитая вчетверо, длиной четыреста саженей. Филипп привязал один конец к крепкому кабельтову, а другой – к своему поясу. Почти тотчас Пьер и Питриан скинули одежду.
– Оставайся здесь, друг! – вскричал Пьер. – Это я должен совершить столь отчаянный поступок. Если я умру, никто, кроме тебя, не будет обо мне сожалеть.
– Извините, извините, – вдруг вмешался Питриан, – я простой работник, до моей жизни или моей смерти никому нет дела. Стало быть, я должен решиться на это.
Спор грозил затянуться, никто из троих не хотел уступать. Вмешался четвертый, д’Ожерон.
– Дети мои, – сказал он своим звучным голосом, – поступок, замышляемый вами, смел, но сумасброден.
– Дядюшка! – вскричал молодой человек.
– Молчи, дитя, и дай мне закончить, – строго сказал д’Ожерон. – Я не отговариваю вас, я знаю, что это бесполезно. Только если уж вы непременно хотите пожертвовать собой…
– Хотим! – закричали все в один голос.
– Так отправляйтесь все втроем. Вы будете помогать друг другу, и, если двое изнемогут, может быть, третьему удастся достичь судна, и тогда ваша жертва не будет напрасной.
– Да! – весело вскричали все трое. – Прекрасно придумано!
– Будьте осторожны, я сам берусь потихоньку спускать линь. Отправляйтесь же с Божьей помощью!
Он обнял каждого из троих и тут же отвернулся, чтобы отереть слезы, помимо его воли навернувшиеся ему на глаза. Этот мужественный человек с львиным сердцем понимал опасность, которой подвергался его племянник с товарищами, но не считал себя вправе мешать их героическому поступку.
Филипп, Пьер и Питриан плавали как рыбы. Они давно привыкли к морю и знали, как надо вести себя с ним, чтобы не сделаться игрушкой в его руках. Переговорив о чем-то между собой, они вместе подошли к воде. Огромная волна, побелевшая от пены, бежала к ним, подняв футов на двадцать свой грозный хребет. В ту минуту, когда она со страшным шумом разбилась у их ног и начала удаляться, они бросились в воду и дали волне увлечь себя в море. Собравшаяся на берегу толпа вскрикнула от испуга и восторга. На некотором расстоянии от берега моряки дружно нырнули и таким образом очутились под надвигающейся на них второй волной. Движения этих троих были точно рассчитаны. Однако, несмотря на все усилия, волна чуть не захлестнула их и не унесла назад, к берегу. Но в конце концов все закончилось хорошо, и следующая волна понесла их за собой в море. Опасный берег остался далеко позади.
– Мужайтесь, братья! – закричал Филипп.
Началась долгая, изнурительная борьба разума и хладнокровия против слепой, разрушительной силы стихии. Полтора часа держались эти три человека рядом среди бушующего моря, бросавшего их в разные стороны. Продвигаясь на один шаг, они отступали на сто, но не сдавались. Они позволяли волнам увлекать себя, когда чувствовали, что силы их оставляют, но не отчаивались и удваивали старания, едва силы возвращались к ним.
Впрочем, ураган стал заметно стихать. Дождь унялся, тьма сделалась не столь непроглядной, и авантюристы уже достаточно ориентировались, чтобы придерживаться верного направления.
Три товарища страшно утомились и уже совсем вяло боролись с волнами, которые, несмотря на стихающий ветер, были все еще ужасны, ведь после бури море успокаивается очень долго.
Питриан, не спускавший глаз со своего господина, медленно подплыл к нему, и в ту минуту, когда Филипп, окончательно лишившись сил, пошел ко дну, не издав при этом ни звука, чтобы не лишать мужества своих друзей, Питриан нырнул, вытащил его, заставил положить обе руки на свои широкие плечи. Филипп, почти лишившийся чувств, бессознательно принял помощь своего преданного работника.
И тут прямо перед собой пловцы увидели судно, у которого остались в целости только нижние мачты. Судно находилось в критическом положении. Однако экипаж, по-видимому, не отчаивался и верил в спасение: ясно слышались свистки боцмана, командовавшего маневрами, и размеренное пение матросов, выполнявших приказы.
Вдруг чудовищная волна подняла судно на страшную высоту и потом сбросила вниз. Раздался страшный треск.
– Мы сорвались с якоря! – закричал кто-то на палубе.
Действительно, два передних якоря сорвались, и судно упало набок, таща за собой задние якоря. Вдруг из волн появились и взобрались на палубу три человека, полуобнаженные, истерзанные волнами. Один из них бросился к румпелю, между тем как двое других без сил рухнули на палубу. Появление этих троих было так внезапно, что, кроме рулевого, никто на судне не заметил его.
– Мы погибли! – вскричали моряки с тоской.
– Вы спасены! – ответил хриплый и громкий голос.
– Пьер Легран! – радостно воскликнул Дрейф. – Сам Господь тебя послал, брат! Как ты сюда попал?
– Через борт, а как же еще? – ответил он, смеясь. – Вот уже два часа, как мы пытаемся добраться до вас, но теперь не время разговаривать, отыщи Филиппа и Питриана. Они где-то тут. У Филиппа линь, вели всей твоей команде взяться за него и тяните изо всех сил, тысяча чертей, если не хотите напиться из большой чашки! Я возьмусь за румпель, не беспокойся.
Дрейф не заставил дважды повторять себе эти приказы. Он кинулся отыскивать Филиппа и Питриана, но тех уже подняли, и они начали приходить в себя. Моряки отвязали линь от пояса Филиппа, и команда «Каймана» с капитаном во главе начала тянуть его изо всех сил. Это была их последняя надежда на спасение.
