– Да здравствует Монбар! – закричали флибустьеры, воспламененные этими словами.
– Но если вы свободны, как уверяете, – заметил д’Ожерон, – почему же вы признали владычество Франции?
– Извините, вы опять путаете.
– Путаю?
– Конечно, и очень легко доказать это. Не мы обращались к французскому правительству, в помощи которого никогда не нуждались, а, напротив, французский король присылал к нам своих агентов и просил нашей поддержки в борьбе с Испанией, могущество которой в Новом Свете справедливо пугает его.
– Ах, Монбар! – вздохнул д’Ожерон. – Должно быть, вы сильно ненавидите Францию, эту благородную землю, коль рассуждаете таким образом!
В глазах флибустьера блеснула молния, но он сдержался.
– Милостивый государь, – ответил он, спокойно поклонившись старику, – мы все любим вас и уважаем, как вы того и заслуживаете. Я далек от мысли оскорбить вас или хотя бы огорчить. Вы наш губернатор, мы признаем вас в этом звании и всегда рады будем вам повиноваться. Но не забудьте, что это соединено с непременным условием уважать наши законы и обычаи и никогда не вмешиваться во внутренние дела флибустьерства. Прекратим же, заклинаю вас, этот разговор, который может только рассорить нас. Оставим короля Людовика Четырнадцатого, великого и могущественного монарха, с которым мы не хотим иметь ничего общего ни в настоящем, ни в будущем, и вернемся к причине, собравшей нас здесь, то есть к обсуждению способов скорейшего захвата Тортуги.
– Это так, – сказал Дрейк, – что нам за дело до королей? Да здравствует флибустьерство!
– Да здравствует флибустьерство! – хором повторили Береговые братья.
Д’Ожерон понял, что не должен настаивать. Монбар своими словами разрушил впечатление, произведенное его речью. Д’Ожерон печально вздохнул и решил ждать лучшего случая, чтобы вернуться к вопросу, составлявшему цель его жизни.
– Я жду, господа, – сказал он, – чтобы вы мне сказали, нашли ли вы людей, нужных нам для экспедиции.
– Это было нетрудно, – ответил Пьер Легран, – у нас их даже больше, чем нужно.
– Но и этого недостаточно, – заметил кавалер де Граммон.
– Тем более, – прибавил Монбар, – что с тех пор, как испанцы, прекрасно поняв важность этой позиции, завладели островом, они значительно усилили укрепления и разместили там внушительный гарнизон.
– Вдобавок к этому, – перебил Дрейк, – гарнизоном командует храбрый офицер дон Фернандо д’Авила. Я его знаю, это искусный воин, он скорее даст себя убить, чем сдастся.
– Даст, так и убьем, – грубо заметил Мигель Баск.
– В этом нет никакого сомнения, – улыбнулся Дрейк, – но перед смертью он нанесет нам жестокий урон.
– Как получить точные сведения об укреплениях на острове? – спросил д’Ожерон. – Это мне представляется делом нелегким.
– Есть способ, – убежденно заявил Филипп.
– Какой?
– Пробраться на остров, – усмехнувшись, ответил молодой человек.
– Уж не вы ли собираетесь пробираться туда? – колко осведомился де Граммон.
– Почему бы и нет? – парировал Филипп.
– Черт возьми! – вскричал де Граммон. – Клянусь, если вы решитесь на эту глупость, я пойду с вами только для того, чтобы увидеть своими собственными глазами, как вы будете выпутываться.
– Тише, господа! – вмешался д’Ожерон. – Пожалуйста, будем говорить серьезно.
– Уверяю вас, дядюшка, – ответил молодой человек, – что мое намерение вполне серьезно, и, если мне разрешат, я готов исполнить его.
– Филипп прав, – заметил Монбар, – мы должны действовать именно тем способом, какой он предлагает, как это ни опасно. Мы не можем предпринять ничего, прежде чем не будем знать наверняка уязвимые места острова, на который хотим напасть.
– Но, – возразил д’Ожерон, – пробраться на остров, который так хорошо охраняется, значит отправиться на верную гибель.
– Попытка смелая, я это знаю и нисколько не преуменьшаю трудности нашей затеи. Мне известно, что шансов на победу один к ста. Но, несмотря ни на что, я настаиваю, милый дядюшка, чтобы это поручение было мне дано. Убежден, я сумею справиться.
– Уж нет ли у вас там личных интересов, любезный капитан? – осведомился де Граммон насмешливо.
– Может быть, – парировал Филипп. – Кроме того, – прибавил он, обращаясь к флибустьерам, – что вам за дело до того, как я буду действовать, – лишь бы удалось осуществить задуманное. Повторяю, если мне позволят действовать, я ручаюсь за успех.
– Что вы думаете об этом, господа? – спросил д’Ожерон.
– Мы думаем, – ответил Мигель, – что часто в подобных обстоятельствах благородные люди жертвовали собой ради общей пользы. То, что хочет сделать капитан Филипп, другие уже делали. Следовательно, мы должны предоставить ему действовать, как он хочет.
– Вы согласны с этим, господа?
– Да, – в один голос ответили флибустьеры.
– Хорошо, племянник, совет дает тебе позволение пробраться на Тортугу. Мы будем ждать твоего возвращения и не станем ничего предпринимать, чтобы действовать сообразно сведениям, которые ты нам доставишь.
– Благодарю вас, братья, – ответил Филипп, – и не беспокойтесь, сведения будут точными.
– Сколько времени тебе нужно?
– Мне достаточно двух дней, но с условием, что я отправлюсь сейчас же.
– Ты возьмешь кого-нибудь с собой?
– Меня, – сказал Питриан, – я еще совсем недавно был у него работником. Мой брат не откажет мне в позволении следовать за ним.
– Да, – сказал Филипп, – отправляйся со мной, больше никого не нужно.
– Это уж точно! – Питриан весело потер руки.
– Совет дает вам два дня, которых ты требуешь, племянник. Прямо с Тортуги вы приедете сюда, и мы обсудим твое донесение. Тотчас после возвращения ты найдешь нас готовыми к немедленным действиям. Можешь ехать когда хочешь.
Филипп поклонился собранию и повернулся, чтобы уйти.
– Вы рады, не правда ли, что вам поручено провести разведку? – тихо спросил де Граммон, подходя к молодому человеку.
– А в чем дело? – спросил Филипп, вздрогнув.
– Ба-а! Вы и сами прекрасно знаете в чем, – заметил де Граммон с ядовитой улыбкой.
– Клянусь честью, я не понимаю вас.
– В самом деле? Зато я понимаю себя прекрасно.
Он насмешливо захохотал, поклонился молодому человеку и отошел.
– О-о! – прошептал Филипп с испугом. – Неужели негодяй угадал? Пусть он остерегается идти наперекор моим планам, иначе, клянусь жизнью, я убью его как собаку!
Он быстро вышел из грота.
– Ну что? – спросил он подбежавшего к нему Питриана.
