Таковое разрешение пришлось ждать некоторое время, и вот в конце концов оно было получено вкупе с учтивым сопроводительным письмом от капитан-генерала. На следующий день по получении означенного разрешения герцог де Ла Торре, распрощавшись с господином д’Ожероном и предводителями буканьеров, вместе с семейством перебрался на судно. «Непоколебимый» без промедления поднял якорь и вышел в море.
Плавание из Пор-Марго до Веракруса прошло при обычных условиях – без достойных нашего внимания происшествий. Около восьми утра «Непоколебимый» стал на якорь в виду форта Сан-Хуан-де-Лус, где обыкновенно останавливались все суда.
Впервые со времен завоевания Мексики французский военный корабль во всей своей величественной красе вошел в один из главных заморских портов Испании, что для города стало целым событием: изумленные, даже испуганные, горожане при виде столь мощного корабля пребывали в тревожном недоумении, силясь понять, что же привело его в их гавань и кто позволил ему бросить здесь якорь.
За полтора часа до захода в гавань Веракруса к «Непоколебимому» в открытом море подошла испанская шхуна под парламентерским флагом. На борту шхуны находился граф дон Антонио де Ла Сорга-Кабальос, генерал-губернатор провинции Веракрус, с четырьмя или пятью приближенными старшими офицерами; был там и лоцман, которому предстояло провести корабль к якорной стоянке.
Дон Антонио, офицеры и лоцман поднялись на борт «Непоколебимого».
Генерал-губернатор был отпрыском древнего испанского дворянского рода и человеком весьма образованным; несмотря на свои молодые годы, он уже успел стяжать себе достойную воинскую славу за участие во Фландрской кампании. Его встреча с господином де Лартигом и герцогом де Ла Торре прошла как должно – тепло, впрочем без всякой фамильярности, и доброжелательно, хотя и без лишней сентиментальности. Дон Антонио был предупрежден капитан-генералом Кубы о скором прибытии в Веракрус корабля «Непоколебимый», благосклонно предоставленного его величеством королем Людовиком XIV в распоряжение новоназначенного вице-короля Перу, а также о разрешении, данном барону де Лартигу, выполнить полученное им предписание.
Однако, невзирая на всю любезность взаимного обхождения, между губернатором и господином де Лартигом вскоре завязался жаркий спор, едва не обернувшийся довольно серьезными последствиями.
Дон Антонио утверждал, что испанское правительство установило правильные законы, не допускающие ни исключений, ни каких бы то ни было толкований, а следовательно, в сложившихся обстоятельствах единственное, что в его власти и на что распространяется его ответственность в отношении вышестоящих лиц, – ответственность, которую он из почтения к герцогу де Ла Торре и барону де Лартигу готов принять на себя, вопреки вероятным нежелательным последствиям, – так это взять на борт шхуны герцога вместе с его домочадцами и скарбом. И переправить под испанским флагом в Веракрус, где его ждет встреча со всеми почестями, приличествующими его титулу.
Господин де Лартиг с явным нетерпением выслушал эти доводы, казавшиеся на первый взгляд убедительными, и вслед за тем ответил четко и сухо:
– Господин граф дон Антонио де Ла Сорга-Кабальос, его величество король Людовик Четырнадцатый, мой повелитель, оказал мне честь доставить в Веракрус его высокопревосходительство герцога де Ла Торре, вице-короля Перу, а стало быть, я заявляю вам: что бы там ни случилось, по взаимному ли согласию или силой я точь-в-точь исполню предписание, данное мне его величеством королем, моим повелителем.
– Господин барон, – с жаром воскликнул губернатор, – в случае надобности мы будем вынуждены ответить на силу силой!
– Возможно, вам и хотелось бы того, сеньор, – с язвительной усмешкой проговорил господин де Лартиг, – да только, боюсь, у вас силенок не хватит. Веракрус укреплен слабовато: в гавани нет ни одного военного корабля и в течение ближайших месяцев не предвидится. А я, как видите, имею честь командовать шестидесятипушечным кораблем, притом что шесть других французских кораблей, точно таких же, в составе эскадры под моим командованием в Атлантике крейсируют в десяти лье отсюда в открытом море и готовы выполнить любой мой приказ. Так что соблаговолите ответить однозначно на вопрос, который я имею честь вам задать: угодно ли вам, да или нет, позволить мне выполнить полученное мною предписание с учетом того, что намерения мои добрые и вполне мирные?
– Но, господин барон… – ответствовал губернатор, сбитый с толку и вынужденный признать, что, вероятно, и правда зашел слишком далеко, принимая в расчет средства, которыми он располагал. – Господин барон, мне хотелось бы знать, каким образом вы намерены выполнить данное вам предписание.
– Ну что ж, сударь, самым что ни на есть обычным, ни больше ни меньше. Я стану на якорь в виду острова Сан-Хуан-де-Лус, отсалютую городу двадцатью одним пушечным залпом и подниму на грот-мачте испанский флаг. А форт Сан-Хуан-де-Лус ответит на мое приветствие таким же числом залпов и поднимет французский флаг. Потом я спущу на воду шлюпки, числом восемь штук, господин герцог де Ла Торре окажет мне честь и вместе с семьей займет место в моей, после чего я во главе всего своего командного состава препровожу его превосходительство вице-короля Перу до губернаторского дворца. Там, господин граф, вы соблаговолите вручить мне жалованные грамоты в подтверждение того, что я исправно выполнил свой долг. Засим я попрощаюсь с господином герцогом де Ла Торре, вернусь к себе на корабль и через час покину Веракрус. Таким вот образом, сударь, я и намерен исполнить данное мне поручение, и ничто не заставит меня поступить иначе.
– Предположим, господин барон, так оно и будет. Только знайте, если я и подчиняюсь вашим требованиям, то не из страха и не от бессилия, а лишь ради того, чтобы доказать, сколь высокое почтение испанское правительство выказывает его величеству королю Людовику Четырнадцатому и с каким уважением относится к его уполномоченным в вашем, сударь, лице.
– Будьте уверены, господин граф, я по достоинству оцениваю основания, заставляющие вас поступать подобным образом. И если б дело было только в том, чтобы помешать кровопролитию, я самым искренним образом поблагодарил бы вас за ваше благосклонное и почтительное отношение ко мне, равно как и за вашу решимость.
После того как инцидент был исчерпан, договорились, что губернатор Веракруса незамедлительно возвращается на берег, а «Непоколебимый» остается дрейфовать в открытом море в течение часа, чтобы дать время городским властям подготовиться к приему вице-короля.
Господин де Лартиг снисходительно улыбнулся такому предложению, но принял его.
Оговоренный церемониал был исполнен с безукоризненной точностью: корабль салютовал городу – форт тут же отсалютовал в ответ; потом с «Непоколебимого» спустили шлюпки, и те двинулись на веслах к молу. По мере того как они приближались к городу, корабль без видимых на то причин как будто сместился по вполне зримой дуге, причем, когда шлюпки причалили к молу, было видно, что «Непоколебимый» остановился, вернее, стал на два якоря так, чтобы оказаться недосягаемым для крепостных орудий, а самому иметь возможность обстреливать город изо всех своих пушек.
