– Что ж, тогда гляньте на него! Узнаете старого знакомого?
Селянин взял факел, склонился над телом и несколько мгновений присматривался.
– Э-э, – заметил он, – кажись, я его признал. Значит, есть справедливость на небесах, раз этот негодяй наконец-то получил по заслугам. Но как он здесь оказался?
– Да так вот и объявился, один-одинешенек.
– Понятно. Но зачем его сюда занесло?
– По мою душу.
– Совсем одного?
– Господи, ну да.
– Значит, он не в своем уме.
– И я ему так сказал, да только он не поверил.
– Ну и вы ему это доказали. Что ж, тем хуже для него. В конце концов, он еще тот головорез. Увы, такого добра у нас хватает, но не будем больше об этом.
– Простите, уважаемый дон Педро, напротив, давайте поговорим!
– Ладно, но зачем?
– Затем, что с ним и живым-то у меня не было охоты оставаться наедине, а с мертвым и подавно.
– То есть вы хотите от него избавиться? Что ж, это запросто: камень на шею – и в море.
– Как раз это я и собирался сделать. Не хотелось бы, чтоб на него здесь кто-то наткнулся.
– Но вы-то сами, надеюсь, не собираетесь здесь торчать?
– А то как же! Куда мне еще деваться? В этих краях я чужак.
– Вы пойдете со мной, дружище. Я обещал вашему товарищу спрятать вас в надежном месте и свое обещание сдержу.
– Вы виделись с моим товарищем?
– Да, я не бросаю друзей в беде. Не знаю, кто вы с ним такие, да и знать не хочу. Пошевели я малость мозгами, может, и догадался бы. Но у меня такая привычка – не совать нос в чужие дела. К тому же вы оба честные и пришлись мне по душе. Так что давайте оставим эти разговоры и займемся делами насущными.
С помощью ремня для связывания лошадей они опутали труп Босуэлла, как тюк табачных листьев; потом привязали к шее камень, и, после того как перебросили его через круп лошади, которая привезла разбойника к месту, где он нашел свою смерть, селянин сел в седло, выбрался из пещеры и направил лошадь прямиком в море. Та ступала по дну до тех пор, покуда оно не ушло у нее из-под ног, после чего животное двинулось вперед вплавь. Минут через десять, когда она отплыла подальше, мексиканец свалил труп в воду и повернул обратно к берегу, где его дожидался Питриан. Там он спешился.
– А что будем делать с лошадью? – спросил селянин.
– Бедная животина, она-то ни в чем не виновата! Расседлайте ее, разнуздайте и отпустите на волю – уж свою-то конюшню она как-нибудь найдет.
– Правда ваша, сеньор, мне, как и вам, не хватило бы смелости убить бедную животину. Отпустим же лошадку на волю. Найдут ли ее или нет, наше положение и того хуже, так что дальше некуда. А что до этого разбойника, кто будет беспокоиться о судьбе негодяя, канувшего в море? Никто.
Рассуждая таким образом, добрый селянин расседлал лошадь и, сильно хлопнув ее по крупу, крикнул:
– Ну же, давай! Вольному воля!
Лошадь радостно заржала, два-три раза мотнула головой, будто в знак признательности, подалась сперва вправо, потом влево, навострила уши и вслед за тем рванула галопом по направлению к Веракрусу.
– Вот и ускакала, – сказал селянин. – Завтра, когда будут открывать городские ворота, ее поймают. А у вас-то есть лошадь?
– Да, спрятана тут, неподалеку, в лесу.
– Тогда давайте за ней, да поскорее, надобно уходить отсюда. Да уж, черт возьми, не приди мне в голову здравая мысль заглянуть к куму на стаканчик тепаче, я бы нипочем вас не отыскал.
Через полчаса они вдвоем уже въезжали в Медельин, не повстречав по дороге ни одной живой души. Добрый селянин провел Питриана к себе в дом, а потом – в потайную комнату, о которой, кроме него, больше никто не знал. К тому же она была так скрыта среди других помещений, что обнаружить ее было невозможно.
Глава XV
В которой Майская Фиалка решает действовать
На другое утро добрый селянин уехал на весь день и вернулся обратно в Медельин только на заходе солнца. По возвращении же он направился прямиком в потайную комнату, где запер Питриана.
– Ну как? – с тревогой спросил хозяина дома молодой человек, едва тот объявился на пороге.
– Все хорошо, – отвечал мексиканец. – Я прямиком из Веракруса. Там пока не хватились разбойника, которого вы давеча так лихо отправили на тот свет. А ежели кто и хватился, то вида не показал, что, в общем, одно и то же, потому как никто даже не заикнулся о нем. Я подъехал к Веракрусу, когда отпирали ворота. Лошадь того бедняги была уже там. Так, не успели открыть ворота, как она рванула в город и помчалась по улицам прочь. Напрасно за нею пустились вдогонку, ее и след простыл: наша славная лошадка оказалась до того прыткой, что за нею было не угнаться. Таким манером она благополучно добралась до своего хозяина, и тот наверняка будет держать язык за зубами – из страха, ведь иначе ему грозит штраф за то, что выпустил лошадь в город без присмотра.
– Но вы ничего не сказали о моем друге. Как он там? Что с ним?
– Бежать ваш друг не желает.
– Что вы хотите этим сказать?
– Правду, и ничего больше. Госпожа герцогиня де Ла Торре с дочерью, уж незнамо как, проникли в тюрьму. Лично я подозреваю, что тюремщик поддался на подкуп. Я-то знаю его как облупленного, ведь он мой кум. Короче говоря, обе дамы просили, заклинали вашего друга бежать и передали ему платье, которое одна из них пронесла тайком. Но все без толку – он и слышать ничего не хотел. А поскольку, несмотря ни на что, дамы стояли на своем, он кликнул тюремщика и велел спровадить обеих восвояси, да вдобавок пригрозил пожаловаться на него коменданту крепости, ежели он еще раз вздумает совать нос не в свое дело. Можете себе представить лицо тюремщика!
– О, узнаю своего друга! – восхищенно воскликнул Питриан. – Его уже судили?
– Ничего определенного на сей счет не знаю. Но трибунал вроде как должен собраться нынче вечером. Больше ничего сказать не могу. А вы, что вы-то собираетесь делать?
– Надо выбираться отсюда, да поскорей, – живо проговорил молодой человек.
– Нет ничего проще. Хотите, провожу вас до окраины деревни?
Питриан как будто задумался, но ненадолго, потом вдруг мягко положил руку на плечо мексиканцу.
– Дорогой мой дон Педро, – по-дружески проникновенным голосом сказал он, чему селянин чрезвычайно удивился, – вы славный и достойный малый и оказали нам с другом неоценимые услуги. Но есть предел, переступать который запрещает мне честь. Хоть вы и притворяетесь, будто ничего не знаете, на самом же деле вам уже давно известно, кто мы такие. И быть с нами рядом и дальше означало бы для вас гибель, совершенно бесполезную для нас. Через некоторое время жизнь моя опять будет под угрозой, и мне ни под каким предлогом не хотелось бы подвергать опасности вашу. Надеюсь, вы меня понимаете, дон Педро? Значит, мне нет надобности повторять это дважды. Выпустите меня, и все. Не следите за мной, забудьте меня, если можете. И главное, ежели кто спросит вас обо мне, смело отвечайте так: мы с другом, мол, злоупотребили вашим гостеприимством, которое вы оказали нам от всей души, и постыдно обманули вас…
