Через полчаса Онцилла приказал сделать привал – носилки поставили на землю. Майская Фиалка выбралась наружу и с удивлением огляделась кругом.
Отряд остановился в лесу, на краю одной из естественных прогалин, какие нередко встречаются в здешних краях и простираются на многие ары
[92]. Там ютилось несколько убогих ранчо, где жили какие-то люди подозрительной наружности; выстроившись все, как один, на пороге своих лачуг, они с насмешливым видом наблюдали за приближавшимися путниками.
Напротив того места, где остановились носилки, возвышался единственный каменный дом, большая редкость на побережье.
Стены вокруг дома были снабжены бойницами – особенность, явно говорившая в пользу того, что хозяин мнил себя не иначе как знатным землевладельцем. Некоторое время назад к дому была добавлена большая пристройка, целиком отведенная для приюта и проживания путников. Говоря же точнее, этот постоялый двор, или харчевня, под названием «У погонщика» был не чем иным, как прибежищем контрабандистов. Здесь они назначали друг другу встречи и строили планы в обход налоговой службы.
Несколько лошадей, привязанных к кольцам по обе стороны ворот, шум и гам внутри свидетельствовали о том, что выпивох там хватало. Некоторые даже высыпали во двор поглазеть на новоприбывших. А один, с трудом скрывая удивление, многозначительно подмигнул Майской Фиалке.
Онцилла, похоже, позаботился обо всем заблаговременно. Как только хозяин признал Онциллу, он мигом поспешил ему навстречу. Проведя путников по узкой тропке в обход построек и удостоверившись, что за ним никто не следит, он достал крохотный ключик и отпер в стене потайную дверь, через которую они все друг за другом проникли во двор.
Едва хозяин, замыкавший шествие, запер за собой дверь изнутри, как из-за ствола огромной гуры вышел тот самый человек, что подмигнул Майской Фиалке. Выхватив мачете, незнакомец срубил ветку с дерева, стоявшего аккурат напротив потайной дверцы, снова слившейся со стеной и сделавшейся невидимой, поднял ветку и пошел прочь, прошептав себе под нос:
– Пойду расскажу куму, что видел. Такое странное дело его непременно заинтересует.
Когда незнакомец вернулся в харчевню, хозяин уже стоял за стойкой, – понятно, он проник туда каким-то тайным ходом. Незнакомец, расплатившись с ним, вскочил на лошадь и во весь дух помчался в сторону Веракруса.
Между тем спутники Онциллы под предводительством хозяина дома, пройдя крытыми дорожками и миновав несколько дворов, что свидетельствовало о том, сколь важное значение некогда имело это жилище, остановились у крыльца довольно большой постройки. Майская Фиалка, все это время не отходившая от носилок, помогла двум женщинам сойти на землю.
– Ступайте за мной, – коротко велел Онцилла.
Хозяин харчевни ретировался. Остальные же поднялись на крыльцо. Майская Фиалка не отходила от герцогини с дочерью ни на шаг. Четверо головорезов, по предварительному сговору, шли позади. Онцилла открывал одну дверь за другой и, пройдя через анфиладу помещений, наконец остановился возле очередной двери. Вслед за тем он отпер ее ключом, который ему, видимо, передал хозяин харчевни.
– Проходите! – снова коротко бросил он.
И женщины, все трое, не говоря ни слова, переступили порог первой комнаты.
– Будьте как дома, сеньоры, – с издевательской учтивостью сказал Онцилла. – Служанки предупреждены и ждут вас.
– Сударь!.. – молвила было герцогиня.
– Не говорите с этим человеком, сударыня, – резко сказала Майская Фиалка, перебив герцогиню. – Этот негодяй недостоин того, чтобы с ним разговаривали. Он достоин, чтобы с ним обошлись так, как он того заслуживает. Не стоит вступать в пререкания ни с ворами, ни с душегубами. Приходится принимать условия, которые они навязывают, коли нет возможности от этого уклониться.
– Майская Фиалка! – воскликнул Онцилла.
– Что тебе еще от меня нужно? – надменно продолжала она. – Ты обошелся со мной как последний трус и негодяй. Ты не побоялся соврать, дав мне слово чести. Какую же ложь уготовил ты сейчас, чтобы снова меня обмануть? Впрочем, ты уже вызываешь во мне больше жалости, чем презрения. Я же сказала – Бог накажет тебя! Суток не пройдет, и ты получишь по заслугам, как я и предсказывала.
– Да ты рехнулась, девочка! Твои угрозы неуместны. Здесь я хозяин, и никто не смеет перечить моей воле, какой бы она ни была.
– А ты попробуй ее мне навязать, ничтожество! – воскликнула девушка, резко выхватывая пистолет из-за пояса. – Попробуй, ну! И тут же свалишься к моим ногам, как подбитый бешеный пес, ведь ты такой и есть.
– Девочка, девочка, еще раз говорю – полегче! Уж больно злоупотребляешь ты своей неприкосновенностью. Я ведь могу и всерьез рассердиться.
– Скажу еще только слово, – с полным презрением бросила Майская Фиалка. – Не боюсь я тебя, слышишь? И не побоюсь войти в клетку, куда ты сажаешь нас против нашей воли. А теперь поди прочь!
Онцилла язвительно ухмыльнулся, но отвесил поклон и вышел.
Девушка на мгновение прислушалась, ловя ухом шум удалявшихся шагов, и, когда он стих, не сказав ни слова, повела обеих женщин за собой.
Так называемая клетка, куда заточили пленниц, состояла из дюжины комнат, впрочем вполне сносно обставленных, и на тюрьму, в общем-то, совсем не походила. Как и предупреждал Онцилла, служанки герцогини, которых похитили вместе с хозяйкой, уже дожидались ее, поскольку их доставили сюда на двадцать минут раньше. Они нисколько не роптали на своих похитителей, с которыми за всю дорогу не обмолвились ни словом. Эти славные девушки, решившие, что хозяйке непременно нужно будет восстановить силы после столь долгого пути в ужасных условиях, даже умудрились приготовить для нее плотный завтрак.
К немалому удивлению герцогини и ее дочери, с тех пор, как их силой привезли в это злосчастное место, Майскую Фиалку словно подменили: она смеялась и шутила – словом, стала вдруг очень веселой. Герцогиня с дочерью только изумлялись ее радостному настроению, тем более что ни малейшего повода для веселья, по их разумению, не было.
– Ешьте, пейте и ни о чем не тужите, – говорила Майская Фиалка. – Кто знает, что нас ждет в будущем. В нашем положении лучше набраться сил, чтобы быть готовыми к тому, что вот-вот может случиться.
Рассуждая подобным образом, она принялась накрывать на стол, после чего так ласково и нежно уговаривала герцогиню с дочерью поесть, что те, невзирая на снедавшую их тревогу, согласились сесть за стол, правда притронулись только к фруктам, и то едва-едва. Когда же с завтраком было покончено, Майская Фиалка, единственная, кто, к вящему изумлению сотрапезниц, ела с большим аппетитом, встала и повела их в некое подобие гостиной, располагавшейся посредине между остальными комнатами.
– Садитесь, – сказала она, указывая спутницам на кресла.
Засим она пошла открывать одну за другой двери в соседние комнаты. Герцогиня с дочерью наблюдали за нею в полном недоумении, хотя и не без любопытства. Майская Фиалка держала пистолеты все там же, за поясом, а «гелен» – в руке. Когда все двери были распахнуты настежь, девушка вернулась к спутницам и села между ними.
