– С чего это вдруг?
– Тому есть две причины: первая – через четверть часа нам надлежит явиться в губернаторство; вторая – господина де Ла Торре с семейством нет на месте. Они обедают у господина д’Ожерона.
– Ты точно знаешь?
– Если говорю, значит знаю. Да и вообще, я хоть раз тебя обманывал?
– Верно. Прости! – молвил Олоне, усаживаясь обратно.
Питриан наполнил стаканы. И в тот миг, когда взял свой, чтобы чокнуться с другом, на его руку легла чья-то ладонь и чей-то удалой голос прогремел у него над самым ухом:
– Эй, Баклан, еще один стакан сюда! Да поживей, дружок, мы торопимся!
Слуга, откликаясь на свое не шибко благозвучное прозвище, хотя сам он поразительно смахивал на означенную птицу, чем его, безусловно, и заслужил, поспешил исполнить заказ.
– Капитан Дрейф! – воскликнул Питриан с радостным удивлением.
– Собственной персоной, и к вашим услугам, господа. Вот и славно, благодарствую, Баклан. Плесните-ка и мне, старпом. Ваше здоровье, господа!
И он пригубил из своего стакана с видом истинного знатока.
Все это было сказано, проделано и завершено с такой быстротой, что двое наших моряков и глазом не успели моргнуть, не говоря о том, чтобы оправиться от удивления.
– Какой счастливый случай привел вас сюда, капитан? – осведомился Олоне, машинально протягивая ему руку.
– Случай тут ни при чем, – откликнулся Дрейф, улыбаясь и горячо сжимая руку молодого человека в своей. – А пришел я по делу.
– Сюда? – рассмеялся Олоне.
– Тысяча чертей, а куда же еще? Насколько мне известно, вас обоих вызвали в губернаторство, а попасть туда можно только одной дорогой: через «Сорванный якорь» – догадаться было нетрудно. И, как видите, я не ошибся!
– Прямо в точку. Еще вина, капитан! А после, с вашего позволения, мы двинем дальше. Время поджимает.
– Что ж, давайте еще по стаканчику! А что до «двинем дальше», успеется – мне нужно сказать вам пару слов.
– Да хоть две пары, ежели угодно. Я к вашим услугам, капитан.
– Благодарю, любезный друг. Итак, во-первых, почему вас кличут Питрианом? – спросил Дрейф, обращаясь к матросу.
– Меня?.. – удивился тот.
– Да, вас.
– Ну… потому что это мое имя.
– Вы в этом уверены?
– Э-э, ну-у… надо же, да ведь оно не такое уж плохое! У нас в роду всех зовут-величают Питрианами, так уж повелось, от отца к сыну. И отца моего, и брата…
– У вас есть брат? – прервал его буканьер.
– Двое, ежели считать меня. То есть нет, ошибка вышла – один. В общем, я и сам не знаю, что плету. Хотя братец-то мой, верно, уж помер; он был на десять лет старше меня. Да я его почти и не знал. Он подался в матросы, когда я еще под стол пешком ходил; с тех пор о нем больше ничего и не слыхал. Так что помер он, это уж как пить дать.
– Он жив. Он один из наших братьев, самых лучших. Вот два дня назад как из плавания вернулся; я предупредил его, так что нынче же с ним и свидитесь.
– С моим братом! Родным моим братом! – со слезами на глазах воскликнул Питриан. – Боже правый! А вы не врете, капитан? Это истинная правда?
– Каково! – сурово бросил буканьер.
– Простите, капитан! Язык мой – враг мой! Я только хотел сказать… О, мой брат! Бедный мой брат!
И, не сдержавшись, славный малый залился слезами.
– Поплачь, дружок, может, полегчает.
– Эх-эх-э… бедный братец!
– А теперь между нами, Олоне, – продолжал буканьер, – стало быть, все, что вы мне говорили, правда?
– О чем это вы, капитан?
– О той истории, которую вы мне рассказали.
– Увы, капитан, истинная правда – все-все. Как видите, у меня даже имени нет.
– Может, потому, что оно вам без надобности? – глухо заметил Дрейф. И тут же весело прибавил: – Впрочем, разговор сейчас не об этом. А мы с вами земляки.
– Значит, вы родом из Лe-Сабль-д’Олона, капитан? – удивился Олоне.
– Почти, из соседних краев – а стало быть, земляки. Я видал вас в деле и могу сказать – вы настоящий мужчина. Я не запросто схожусь с людьми, зато к вам, чувствую, меня отчего-то тянет.
– Видит Бог, капитан, и меня к вам! Вы мне по нраву, чего уж тут скрывать.
– А ничего скрывать и не надо, тем паче, сказать по правде, я полюбил вас всем сердцем. Что думаете делать?
– Хотел бы остаться здесь.
– И кто же вам мешает?
– Никто, – проговорил Олоне, краснея.
– Так-так, да у вас, как я погляжу, есть тайна! Что ж, держите ее при себе. Мы покуда еще не очень хорошо знаем друг дружку, а потому допытываться не стану. Готовы присоединиться к нам?
– Да, что бы там ни случилось.
– Ладно, а неволи боитесь? – с лукавой усмешкой спросил Дрейф.
– Только одного я боюсь, капитан, – твердо сказал Олоне.
– Чего же?
– Не заслужить имени, которого мне недостает.
– Молодец, приятель, хвалю за честность и в случае надобности помогу вам с этим.
– Спасибо, капитан. Ловлю на слове.
– Да ради бога! Теперь оно ваше, раз я его вам дал.
И они пожали друг другу руки.
– Ну так что, Питриан, закончил разводить сырость? – продолжал капитан, обращаясь к матросу. – Пора идти.
– Больше не буду, капитан, – отвечал тот, утирая глаза. – Клюзы чего-то припекло, да добрый ликень меня здорово освежил. Бедный мой брат!
– И вы с нами, капитан? – спросил Олоне.
– Конечно! Ради этого я сюда и притащился. Так мы идем?
От таверны «Сорванный якорь» до губернаторства, как прозвали дом господина д’Ожерона, было рукой подать – трое моряков одолели весь путь за каких-нибудь десять минут.
– Вот и прибыли, – радостно заметил Дрейф, останавливаясь возле дверей. – Да что это с вами? – вопросил он, обращаясь к Олоне. – На вас лица нет. Ишь бледный какой – никак заболели?
– Честно признаться, капитан, у меня сердце так и колотится в груди – уж лучше не смейтесь, пожалуйста. Я понятия не имею, чего им от меня нужно. Это и тревожит меня, тем более что я даже не знаю, что и сказать.
– Вот тебе раз! – расхохотался буканьер. – А может, вам на голову возложат венок из цветов?
– Будет вам! Все шутите! – невесело проговорил Олоне.
– Э-э, да у вас поджилки трясутся! Чего вам бояться-то?
