Я двигаюсь, чтобы освободить место, и он садится рядом с Истоном. Гидеон – семейная аномалия Ройалов. Он выглядит не таким мускулистым, как его младшие братья, и волосы у него не темные, хотя глаза голубые, как у всех остальных.
– Как учеба? – смущенно спрашиваю я.
– Нормально.
Я почти не общалась с Гидеоном, потому что он учится в колледже, в нескольких часах езды от Бэйвью, и знаю о нем совсем немного. Он пловец. Встречался с Саванной Монтгомери. Спит или спал с Диной. Посылал эротические фотки своей девушке.
Если бы Гидеон и убил кого-то, то это была бы Дина.
Но… Дина и Брук внешне очень похожи. Обе – блондинки с длинными волосами, как у моделей в журналах. Обе худые как палки, но с внушительным бюстом. Со спины их легко можно принять за сестер.
– Спасибо, что приехал, – говорю я Гидеону и украдкой изучаю его лицо. У него абсолютно бесстрастное выражение – интересно, так выглядят виновные?
– Так и не понял, зачем ты меня позвала, – звучит его резкий ответ.
Я медлю в нерешительности.
– Ты можешь задержаться после службы? Будет неловко разговаривать, когда… – Я киваю в сторону огромной фотографии Брук.
Он кивает в ответ.
– Да, поговорим потом.
Истон, тоже глядя на фото, вздыхает.
– Ненавижу похороны.
– А я никогда не была на похоронах, – признаюсь я.
– Но как же твоя мама? – нахмурившись, спрашивает он.
– У меня не было на них денег. Я смогла заплатить только за кремацию, а потом развеяла ее пепел над океаном.
Гидеон поворачивается ко мне с удивленным видом, в то время как Истон произносит:
– Да ну на фиг!
– Ага, – отвечаю я, не понимая, почему они оба так таращатся на меня.
– Мы тоже развеяли пепел нашей мамы над океаном, Атлантическим, – тихо говорит Гидеон.
– Папа собирался похоронить ее, но близнецам стало страшно, что черви прогрызут гроб. Они насмотрелись каких-то передач на канале «Дискавери» или где-то еще. Поэтому он пошел им навстречу и согласился на кремацию. – На лице Истона появляется искренняя улыбка, которая разительно отличается от его фирменной дерзкой ухмылки, – такая нежная, открытая. – Мы вынесли урну из дома и дождались восхода солнца, потому что она любила утро. Сначала не было даже легкого ветерка, а вода напоминала стекло.
Тут его рассказ подхватывает Гидеон.
– Но как только пепел попал на воду, откуда ни возьмись дунул сильный порыв ветра, и начался такой отлив, что я мог бы пройти милю, а волны не достали бы даже до коленей.
Истон кивает.
– Было такое ощущение, что океан захотел забрать ее.
Какое-то время мы сидим в тишине, думая каждый о своих собственных потерях. Сегодня тоска по маме не разрывает мне сердце, особенно когда я сижу рядом с двумя широкоплечими братьями Ройал.
– Это прекрасное воспоминание, – шепчу я.
Я больше не подозреваю Гидеона в убийстве. Он слишком сильно любил свою мать. Разве он мог убить женщину?
Истон озорно улыбается.
– Мне нравится, что наши мамы наблюдают за нами с обоих побережий.
Я не могу не улыбнуться в ответ.
– Мне тоже.
Мой взгляд перемещается на первый ряд, где сидят Дина и Стив, и моя улыбка тут же исчезает. Стив вытянул руку вдоль спинки скамьи за Диной. Она привалилась к нему, ее плечи слегка подрагивают. Ее скорбь напоминает мне, почему мы все здесь. Это не тусовка в часовне.
Это похороны женщины, которая была всего на десять лет старше меня. Брук была молода и, несмотря на все ее недостатки, не заслуживала смерти, особенно насильственной.
Может, Дина тоже не убийца. Вообще-то, она единственная здесь, кто горюет по-настоящему.
Священник встает на подиум и просит всех занять свои места.
– Друзья и близкие, сегодня мы собрались здесь, чтобы оплакать кончину Брук Анны Дэвидсон. Давайте встанем, возьмемся за руки и помолимся, – произносит нараспев седовласый мужчина.
Как только мы встаем, начинает играть музыка. Мальчики поправляют галстуки. Я тоже разглаживаю складки на платье и беру их за руки, желая, чтобы Рид тоже был здесь. После коротких мгновений тишины тихий голос священника зачитывает нам текст из Библии о том, что всему свое время. Видимо, Брук пришел срок умереть в возрасте двадцати семи лет. Он ничего не говорит про нерожденного ребенка Брук, и я начинаю гадать: может, полиция решила скрыть эту деталь от общественности?
В конце молитвы священник просит нас всех сесть, и на подиум выходит Каллум.
– Это все так странно, – бубнит Истон себе под нос.
Если Каллум думает так же, то по нему этого не скажешь. Он ровным голосом рассказывает о том, что Брук занималась благотворительностью, о ее преданности друзьям, о любви к океану и заканчивает тем, что по ней будут скучать. Речь получилась короткой, но на удивление сердечной. Закончив, он вежливо кивает Дине и занимает свое место. У Дины хватает совести не наброситься на него снова. Она просто кивает в ответ.
На подиуме снова появляется священник и спрашивает, есть ли еще кто-нибудь, кто хочет поделиться воспоминаниями об усопшей. Все тут же поворачиваются к Дине, но она отвечает лишь громким всхлипом.
Священник завершает церемонию еще одной молитвой, а затем приглашает всех остаться на закуски, которые будут поданы в соседней комнате. Служба заняла от силы минут десять, и из-за ее быстротечности и того, как мало людей пришло попрощаться с Брук, меня начинают душить слезы.
– Ты плачешь? – тревожно спрашивает Истон.
– Это все так ужасно.
– Что именно? Сами похороны или папина речь?
– Похороны. Здесь почти никого нет.
Он оглядывает часовню.
– Наверное, потому что она была не самым хорошим человеком.
Была ли у Брук семья? Я пытаюсь припомнить, что она мне рассказывала. По-моему, я никогда и не спрашивала. Ее мама умерла, когда она была совсем молодой. Больше мне ничего неизвестно.
– Наверное, но я не думаю, что на моих народу будет больше, – признаюсь я. – Я почти никого не знаю.
– Да ну, все жополизы штата примчатся, чтобы выразить Каллуму свою поддержку. Это будут большие похороны. Не такие большие, как мои, но не маленькие точно.
– У тебя все всегда больше, чем у остальных, правда, Ист? – сухим тоном спрашивает Гид.
Я удивленно смотрю на него. Кажется, я еще ни разу не слышала, чтобы он шутил.
Истон гогочет.
– Ты и сам знаешь, бро.
Его смех кажется слишком громким для Каллума, и он поворачивается и сердито смотрит на нас. Истон выглядит пристыженным и немедленно утихомиривается. Гидеон же отвечает на взгляд отца таким же пристальным взглядом и скрещивает руки на груди, словно провоцируя Каллума подойти к нам и наорать на нас. Каллум поворачивается к Стиву и обреченно вздыхает.
