– Точно так же говорили янки при Джонсвиле
[120]
, йаар.
– Что я должен делать, Викрам? – спросил я, чтобы успокоить его.
– Уф! – произнес он, отдуваясь, словно взбежал по длинной лестнице. – Во-первых, Летти должна встать на этом месте лицом к тебе. Вот как я сейчас стою.
– Понятно.
– Она должна быть точно на этом месте. Мы проверяли это тысячу раз, блин, и это должно быть именно здесь. Понимаешь?
– Хм… – притворно нахмурился я, – вроде бы, да. Так ты говоришь, что она должна стоять…
– Именно в этом месте!
– Где-где?
– Слушай! – рассвирепел он. – Это крайне серьезно!
– Ладно, ладно, не лезь в бутылку. Значит, я должен сделать так, чтобы Летти стояла на этом месте.
– Да. И глаза у нее должны быть завязаны.
– …Завязаны?
– Да, Лин, завязаны платком. В этом весь фокус. И даже если она очень напугается, платок она не должна снимать.
– …Напугается?
– Да. Это твоя основная задача – когда мы дадим сигнал, уговорить ее завязать глаза и не развязывать их даже в том случае, если она будет немного кричать.
– …Кричать?
– Да. Сначала мы думали, что, может, лучше заткнуть ей рот кляпом, но потом решили, что это будет не лучше, потому что она может немного взбеситься. Она и без кляпа-то взбесится…
– …Взбесится?
– Да. Вот она идет! Ну, жди нашего сигнала.
– Привет, Лин! – произнесла Летти, подходя ко мне и целуя в щеку. – Ты у нас стал прямо толстяком.
– Ты тоже выглядишь, что надо, – улыбнулся я, разглядывая ее.
– Так что все это значит? Я смотрю, вся шайка в сборе.
– А ты не в курсе?
– Нет, конечно. Викрам сказал мне только, что мы должны встретиться здесь с тобой и Дидье, а тут целая толпа. По какому поводу гулянка?
Со стороны Чёрчгейт показался поезд, медленно приближавшийся к нам. Викрам дико вытаращил глаза и стал трясти головой. Я понял, что это сигнал. Положив руки Летти на плечи, я немного развернул ее, чтобы она встала точно на условленном месте спиной к краю платформы.
– Летти, ты мне доверяешь? – спросил я ее.
– До определенного предела, – улыбнулась она.
– О’кей, – кивнул я. – Тогда я попрошу тебя сделать кое-что. Я знаю, моя просьба выглядит немного странно, но если ты не сделаешь этого, то не поймешь, как сильно Викрам любит тебя – как все мы любим тебя. Это маленький сюрприз, который мы для тебя приготовили.
Прибывший состав стал тормозить у платформы. Глаза Летти блестели, на губах играла неуверенная улыбка. Она была приятно возбуждена и заинтригована. Викрам и Дидье отчаянно махали мне за ее спиной, побуждая поторопиться. Пыхтящий поезд с победным металлическим скрежетом остановился.
– Ты должна позволить завязать тебе глаза и не снимать повязку, пока мы не скажем.
– Ничего себе просьбочка!
Я в ответ пожал плечами.
Она смотрела на меня, вытаращив глаза. Затем она улыбнулась, приподняла брови и кивнула:
– О’кей.
Викрам подскочил к ней и завязал ей глаза платком, спросив, не слишком ли он жмет. Затем он заставил ее сделать пару шагов назад, к самому поезду, и попросил вытянуть руки вверх.
– Поднять руки? Вот так? Викрам, если ты вздумаешь щекотать меня, то пожалеешь об этом.
В этот момент на крыше вагона появились несколько человек. Они легли на живот и, свесившись вниз, схватили Летицию за руки и без всяких усилий вздернули ее на крышу, благо весила она немного. Летти взвизгнула, но ее взвизг потонул в оглушительном свистке дежурного по станции, давшего сигнал к отправлению. Поезд медленно тронулся с места.
– Залезай! – крикнул мне Викрам и сам забрался по выступам в стенке вагона на крышу.
Я взглянул на Дидье, но он помотал головой:
– Нет, друг мой, эта эквилибристика не для меня. Влезай скорее!
Я помчался вдогонку уезжающему вагону и вскарабкался на крышу. Там находилось не менее дюжины парней, в том числе группа музыкантов, державших на коленях таблы, цимбалы, флейты и тамбурины. Чуть дальше расположилась вторая группа, в центре которой сидела Летти, по-прежнему с повязкой на глазах. Четыре человека держали ее на всякий случай за руки и плечи. Викрам, стоя перед ней на коленях, умоляюще обращался к ней:
– Клянусь, Летти, это правда будет большой сюрприз для тебя.
– О да, это и правда охрененный сюрприз! – кричала она. – Но он не идет ни в какое сравнение с тем сюрпризом, который ожидает тебя, когда мы спустимся отсюда, Викрам долбаный Патель!
– Летти! – окликнул я ее. – Но здесь ведь такой потрясающий вид! Ох, прости, я забыл, что у тебя завязаны глаза. Но ты сама убедишься, когда снимашь повязку.
– Это чистое сумасшествие, Лин! – обратилась она ко мне. – Скажи этим ублюдкам, чтобы они отпустили меня!
– Никак нельзя, Летти, – увещевал ее Викрам. – Они держат тебя, чтобы ты не упала. Или ты можешь встать и запутаться головой в проводах или еще в чем-нибудь, йаар. Подожди еще полминуты, и сразу поймешь все, что происходит.
– Я и так понимаю, не волнуйся. Я понимаю, что тебе не жить, Викрам, когда я спущусь с этой чертовой крыши. Уж лучше тебе сбросить меня с нее прямо сейчас! Если ты думаешь, что…
Викрам развязал платок и наблюдал за ее реакцией. Увидев панораму, которая открывалась с крыши несущегося на полных парах поезда, Летти против воли разинула рот, и на ее лице появилась широкая улыбка.
– Вау! Это… это действительно потрясающе!
– Смотри! – Викрам вытянул палец вперед по движению поезда.
Над крышами вагонов поперек путей было натянуто огромное полотнище, прикрепленное к опорам линии электропередачи. Оно раздувалось, как парус над палубой морского судна. На полотнище были написаны краской какие-то буквы, каждая величиной с человека. Приблизившись, мы смогли прочитать надпись, тянувшуюся от одного края до другого:
ЛЕТИЦИЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ
– Я боялся, что ты встанешь, и с тобой что-нибудь случится, поэтому парни держали тебя, – сказал Викрам.
Неожиданно оркестранты громкими и пронзительными голосами грянули популярную любовную песню, перекрывая даже устрашающий грохот барабанов и завывание флейт. Викрам и Летиция неотрывно смотрели друг на друга. Поезд остановился на следующей станции и двинулся дальше. Вскоре мы увидели еще одно полотнище, натянуте поперек путей. Оно вопрошало:
