По сути то же самое происходило в Риме. Назначение консула не должно было исходить от людей. Выбор должностного лица не мог зависеть от желания или каприза народа. Выборы консула происходили следующим образом. Должностное лицо, магистрат, указывал день, в который следовало произвести назначение консула. Ночь накануне дня избрания магистрат проводил под открытым небом. Произнося мысленно имена кандидатов на должность консула, он не сводил глаз с неба, ожидая знамения. Если предзнаменование было благоприятным, это означало, что кандидат угоден богам. На следующий день народ собирался на Марсовом поле и тот же человек, который ночью советовался с богами, председательствовал на собрании. Громким голосом он произносил имена кандидатов, относительно которых получил благоприятные знамения. Если среди кандидатов был тот, относительно которого знамения были неблагоприятны, председатель опускал его имя. Народ голосовал только за тех, чьи имена были названы. Если председатель называл имена только двух кандидатов, то народ был вынужден выбирать обоих, если трех, то у людей появлялась возможность выбрать двух из троих. Собрание не имело права голосовать за тех людей, имена которых не были названы председателем, поскольку лишь относительно названных лиц боги послали благоприятные знамения, и только они были угодны богам.
Этот способ избрания, тщательно соблюдавшийся в первые годы республики, объясняет некоторые особенности римской истории, которые на первый взгляд кажутся нам странными. Например, мы довольно часто видим, что народ единодушно хочет возвести в консульское достоинство каких-либо двух лиц, но не может этого сделать. А причина заключается в том, что председатель либо не получил относительно них никаких предзнаменований, либо получил, но предзнаменования были неблагоприятные. В то же время мы видели, что народ выбирает консулами людей, к которым испытывает неприязненные чувства, а все потому, что председатель назвал имена только этих кандидатов на должность консула. За них приходилось обязательно отдавать голоса; голосование не выражалось просто словами «да» или «нет» – на избирательной дощечке следовало написать имена кандидатов, причем только тех, чьи имена назвал председатель. В тех случаях, когда назывались имена ненавистных кандидатов, люди, конечно, могли выразить свое неудовольствие, отказавшись от голосования, но всегда оставалось достаточное количество граждан для успешного проведения выборов.
Отсюда видно, насколько значительной была власть председателя собрания, и нас уже не удивляет выражение creat consules, относившееся не к народу, а к председателю. Действительно, о председателе, а не о народе можно было сказать, что он создает консулов, поскольку именно он объявлял волю богов. Если он и не сам создавал консулов, то, по крайней мере, боги делали это через него. Власть народа ограничивалась всего лишь утверждением этого выбора или, самое большее, выбором двух консулов из трех или четырех кандидатов.
Этот способ выборов был, безусловно, очень выгоден римской аристократии, но было бы неправильно видеть в нем всего лишь придуманную аристократией хитрость. В тот период, когда люди верили в религию, никто и не помышлял ни о каких хитростях. С политической точки зрения в этом не было необходимости, поскольку патриции и без того имели большинство на выборах. Подобная хитрость могла даже обернуться против них, наделив одного человека чрезмерной властью. Единственное объяснение, которое можно дать этому обычаю, или, скорее, обряду избрания, состоит в том, что в те времена люди искренне верили в то, что выбор должностных лиц является прерогативой не людей, а богов. Божественный голос решал, какой человек должен распоряжаться религией и судьбой города.
По словам Цицерона, первое правило при избрании должностного лица заключалось в том, чтобы «он назначался согласно обрядам». Если через несколько месяцев сенат узнавал, что какими-то обрядами пренебрегли или плохо исполнили, то консулам приказывали отказаться от занимаемой должности, и они повиновались. Таких примеров огромное множество, и если в двух или трех случаях можно подумать, что сенат был просто рад избавиться от некомпетентного или злонамеренного консула, то в большинстве случаев мы не можем найти других причин, кроме как опасения религиозного плана.
Выбранный жеребьевкой архонт или консул подвергался своего рода испытанию, подтверждающему его достоинства. Это испытание показывает нам, что требовал город от должностного лица; город стремился найти не самого храброго воина, не самого способного и справедливого человека, а человека наиболее любимого богами. Афинский сенат спрашивал у вновь избранного, нет ли у него физических недостатков, имеет ли он домашнего бога, исполняет ли он свои обязанности по отношению к усопшим. Зачем эти вопросы? Затем, что человек, имевший физические недостатки – признак гнева богов, – не может совершать религиозные акты и, следовательно, быть магистратом; человек, не имевший домашнего культа, не может принимать участие в народном культе и совершать жертвоприношения от лица города; и, наконец, человек, который пренебрежительно относился к своим умершим, вызывал их гнев и подвергался преследованию со стороны невидимых врагов. Город сильно рисковал, если бы решился вверить свою судьбу такому человеку. Такими были основные вопросы, которые задавались человеку, избираемому на общественную должность. Похоже, что никого не интересовали ни характер, ни знания будущего магистрата. В основном делалась попытка убедиться в том, что он способен выполнять обязанности жреца и от его действий не пострадает религия города.
Подобный вид испытаний практиковался и в Риме. Правда, у нас нет никакой информации о том, какие именно вопросы задавались консулу, зато известно, что эти испытания проводили понтифики.
Глава 11
ЗАКОН
Поначалу у греков и римлян, как и у индусов, закон являлся частью религии. Древние кодексы городов были собранием ритуалов, предписаний, молитв и законодательных постановлений. Законы о собственности, законы о наследовании были перемешаны с правилами, касающимися совершения жертвоприношений, погребений и культа мертвых.
То, что сохранилось до наших дней от древних законов Рима, называвшихся царскими законами, относится в равной мере и к культу, и к правилам гражданской жизни. Один запрещал провинившейся жене приближаться к алтарю, другой запрещал употреблять определенные блюда во время священных трапез, третий предписывал, какую религиозную церемонию должен совершить победитель при возвращении в город. Законы Двенадцати таблиц, хотя и более позднего происхождения, по-прежнему содержали подробные предписания относительно религиозных обрядов погребения. Труд Солона был одновременно сводом законов, установлений и уложений; в нем оговаривался порядок жертвоприношений, цена жертвенных животных, равно как и обряды бракосочетания и культа мертвых.
Цицерон в своем трактате «О законах» намечает план законодательства, который не является полностью плодом его воображения. В своем кодексе он, как по сути, так и по форме, подражает древним законодателем. Вот основные законы, написанные Цицероном: «К богам люди да обращаются чистыми, да проявляют они благочестие, да отказываются они от роскоши. Если кто-либо поступит иначе, его покарает само божество. Да не будет ни у кого особых богов: ни новых, ни чужеземных, кроме богов, признанных государством; частным образом да чтут богов, по обычаю унаследованных от предков. В городах люди да устраивают святилища, в сельских местностях да сохраняют они священные рощи и обиталища ларов; да соблюдают они обычаи ветви рода и предков… В дни празднеств да не будет ссор. Да проводят люди праздники, закончив работы, среди домочадцев. Поэтому да будет записано, что праздники по правилу должны приходиться на годовой круговорот. И жрецы да приносят всенародно в жертву зерна определенных злаков и притом во время жертвоприношений в определенные дни. Равным образом да сохраняют они для других дней обилие молока и молодняка и да ведут они счет во избежание утрат. Течение года да определяют жрецы, и да знают они наперед, какая жертва требуется и будет угодна тому или иному божеству»
[127].
