Из тех сведений, которыми мы располагаем, можно сделать вывод, что законодательство Дракона было всего лишь воспроизведением древнего права. В нем чувствовалась суровость и непреклонность древнего неписаного закона. Легко предположить, что оно установило более четкую границу между классами, поскольку низший класс всегда относился к нему с ненавистью и спустя тридцать лет потребовал разработать новое законодательство.
Законы Солона абсолютно не похожи на законы Дракона; легко понять, что они соответствуют серьезному социальному перевороту. Первое, что бросается в глаза, – эти законы сделаны для всех. Они не устанавливают различий между эвпатридами, простыми свободными людьми и фетами; ни в одной из сохранившихся статей закона они даже не упоминаются. В своих стихах Солон с гордостью сообщает, что издал одни законы «для великих и малых мира сего».
Законы Солона, подобно Законам Двенадцати таблиц, во многом отличаются от древнего права, но некоторые статьи закона остаются без изменений. Нельзя сказать, что римские децемвиры списали афинские законы, но оба законодательства, плоды творчества одного и того же периода, в результате одного и того же социального переворота, не могли не иметь общие черты. Это сходство скорее в духе, в каком написаны оба законодательства; сравнение статей показывает большое различие между ними. Есть пункты в законах Солона, которые ближе к древнему праву, чем Законы Двенадцати таблиц, а есть такие, которые отступают от древнего права намного больше, чем Законы Двенадцати таблиц.
Согласно древнему закону, наследником являлся только старший сын. Закон Солона отступает от этого правила; его закон предписывает разделить наследство между братьями. Но законодатель еще не настолько отступает от древнего закона, чтобы позволить и сестре получить часть отцовского наследства. Законодатель подчеркивает, что раздел должен быть совершен между сыновьями.
Далее, если у отца не было сыновей, а только дочь, то она не являлась наследницей после смерти отца; наследником был ближайший агнат. В этом Солон подчиняется древнему закону, но ему удается, по крайней мере, дать дочери возможность пользоваться наследством, обязывая наследника жениться на ней.
Древнее право не знало родства по женской линии. Солон включает его в новое законодательство, но оценивает его ниже, чем родство по мужской линии. «Если отец оставит после себя только дочь, то наследует ближайший агнат, который женится на его дочери. Если он не оставит после себя детей, то наследует его брат, а не сестра, – единокровный, но не единоутробный. Если у него нет ни братьев, ни сыновей братьев, наследство переходит к сестре. Если нет ни братьев, ни сестер, ни племянников, то наследуют двоюродные братья и племянники. Если нет двоюродных братьев со стороны отца (то есть родственников по мужской линии), то наследство переходит к побочным родственникам по женской линии (то есть к когнатам)». Таким образом, женщины получили право наследовать, но их права не шли ни в какое сравнение с правами мужчин. Закон четко определил положение мужчин и женщин по вопросу наследования: «Мужчины и потомство по мужской линии исключают из наследования женщин и их потомство». Но все-таки родство по женской линии было признано и нашло свое место в законодательстве – верное доказательство того, что естественное право заявило о себе почти столь же громко, как древняя религия.
Кроме того, Солон ввел нечто совершенно новое в афинское законодательство, а именно вопрос о завещании
[181].
До Солона собственность обязательно переходила ближайшему агнату или, за неимением его, к членам его рода, поскольку собственность рассматривалась как принадлежность семьи, а не отдельного человека. Однако во времена Солона появилось другое представление о праве на собственность. Распад древнего рода превратил владение в личную собственность конкретного человека, поэтому законодатель разрешил распоряжаться своим имуществом и выбирать себе наследников. Однако, уничтожив право рода на имущество членов рода, он не уничтожил права самой семьи – сын остался необходимым наследником. Если отец оставлял после себя только дочь, то он мог выбрать наследника, но с условием, что этот наследник женится на его дочери. Бездетный человек мог завещать свое имущество как ему заблагорассудится. Последнее правило было абсолютно новым для афинского законодательства, и мы можем оценить, как изменились в то время взгляды на семью.
Древняя религия дала отцу верховную власть в собственном доме. Древнее афинское право зашло так далеко, что разрешило ему продавать и даже убивать сына. Солон, согласуясь с новыми взглядами, ограничил эту власть. Достоверно известно, что он запретил отцу продавать дочь и, вероятно, наложил тот же запрет и на продажу сына. По мере того как древняя религия утрачивала свое могущество, слабела и власть отца; в Афинах это произошло раньше, чем в Риме. Поэтому афинское право не удовольствовалось тем, чтобы сказать, как Закон Двенадцати таблиц, что после троекратной продажи сын становится свободным. Афинское законодательство разрешило сыну по достижении определенного возраста освободиться из-под власти отца. Обычай, если не законы, незаметно добился того, чтобы сын становился совершеннолетним еще при жизни отца. Известен афинский закон, предписывавший сыну оказывать помощь старому и немощному отцу. Этот закон свидетельствует о том, что сын владел собственностью и, следовательно, освободился от отцовской власти. В Риме не было подобного закона, поскольку сын никогда ничем не владел и всегда находился под властью отца.
Что касается женщин, то законы Солона соответствуют древнему праву, запрещая им делать завещание, поскольку женщина никогда не была настоящей собственницей и имела только право пользоваться имуществом. Но, разрешая женщине требовать часть наследства в качестве приданого, эти законы отступают от древнего права.
В этом законодательстве были и другие изменения и нововведения. В отличие от законов Дракона, в которых не разрешалось преследовать за убийство по суду никому, кроме членов семьи убитого, Солон предоставил это право каждому гражданину. Так исчезло еще одно правило древнего патриархального права.
Таким образом, в Афинах, как и в Риме, право подвергалось изменениям. Для нового социального строя создавалось новое законодательство. Изменились верования, нравы, институты, а потому законы, которые раньше казались разумными и справедливыми, перестали казаться такими и были постепенно отменены.
