После этого глашатай, по приказу председателя собрания, объявлял, какие вопросы должно обсудить собрание. Вопросы, которые представлялись для обсуждения народу, предварительно рассматривались и обсуждались в сенате. У народа не было того, что на современном языке называется инициативой. Сенат представлял готовый проект постановления; народ мог отклонить или принять его, но не мог обсуждать никаких других вопросов.
Глашатай зачитывал предложенный закон, и начиналось обсуждение. Глашатай спрашивал: «Кто хочет выступить?» Ораторы, по старшинству, поднимались на трибуну. Выступить мог любой, вне зависимости от благосостояния и профессии, но при условии, что он обладает политическими правами, не имеет долгов перед государством, ведет правильный образ жизни, состоит в законном браке, владеет земельной собственностью в Аттике, выполняет обязанности по отношению к родителям, принимал участие во всех военных походах, куда его отправляли, и никогда не бросал свой щит ни в одном из сражений.
После выяснения этих подробностей ораторы предавались красноречию. Афиняне, по словам Фукидида, не считали, что слова вредят делам. Наоборот, они хотели, чтобы им все подробно объясняли. Времена изменились, и теперь людям приходилось обдумывать и взвешивать возможные последствия. Все более или менее непонятные вопросы подлежали обсуждению, поскольку только в процессе обсуждения можно было установить истину. Народ хотел, чтобы каждое рассматриваемое дело представляли со всех сторон с указанием доводов за и против. Огромное значение придавалось ораторам; говорят, что ораторам платили за каждую произнесенную с трибуны речь. Аристофан, по крайней мере, дает понять, что все так и было. Мало того, народ внимательно слушал ораторов. Не следует представлять себе афинян как шумную, бурлящую толпу, совсем наоборот. Аристофан в комедии «Всадники» описывает неподвижно сидящих на каменных скамьях людей и слушающих ораторов с раскрытым ртом. Историки и ораторы часто описывают народные собрания. Редко можно встретить упоминание о том, что кто-то прервал выступление оратора; люди внимательно слушали, был ли это Перикл или Клеон, Эсхин или Демосфен; они, замерев, слушали, говорил ли оратор приятное или упрекал в чем-то. С достойным похвалы терпением народ позволял высказывать самые противоречивые мнения. Не было ни отдельных выкриков, ни рева толпы. Что бы ни говорил оратор, ему всегда давали возможность закончить речь.
Если Эллада считалась родиной красноречия, то в Спарте о нем практически не было известно. Там были иные принципы управления. В Спарте еще правила аристократия, установившая традиции, которые освобождали от долгих прений по каждому вопросу. В Афинах народ хотел, чтобы его держали в курсе дел. Он решался на принятие решения только после длительных дебатов; он действовал только в том случае, если был убежден, или считал, что его убедили. Необходимо обсуждение, чтобы запустить систему всеобщего голосования; красноречие – пусковой механизм демократической формы правления. Вот почему ораторы вскоре стали называться демагогами – народными вождями; они действительно заставляли народ действовать и принимать решения.
В Афинах было семь специальных магистратов, называемых блюстителями законов. Они наблюдали за ходом собрания, сидя на возвышении, и, казалось, представляли сам закон, который был выше народного собрания. Если они видели, что оратор посягает на закон, то останавливали оратора на полуслове и немедленно распускали собрание. Народ, даже не проголосовав, расходился.
Еще был закон, правда редко используемый, согласно которому наказанию подвергался оратор, признанный виновным в том, что дал народу плохой совет. Был закон, запрещавший подниматься на трибуну оратору, трижды предлагавшему решения, противоречащие действующим законам.
Афины прекрасно понимали, что только уважение законов может сохранить демократию. Обязанность ежегодно пересматривать действующие законы и докладывать обо всех замеченных противоречиях была возложена на тесмотетов. Они представляли свои предложения в сенат, который имел право отклонить их, но не вносить в законы. В случае одобрения сенат созывал народное собрание и сообщал предложения тесмотетов. Но сам народ ничего не мог решать сразу; обсуждение откладывалось на другой день. Назначали пять ораторов, задача которых состояла в том, чтобы защищать существующие законы и отметить все трудности, связанные с предложенным нововведением. В назначенный день народ выслушивал сначала ораторов, защищавших существующие законы, а затем тех, кто поддерживал проект внесенных поправок. Заслушав всех ораторов, народ еще не принимал решение. Он ограничивался тем, что назначал весьма многочисленную комиссию, состоявшую исключительно из людей, занимавших судейские должности. Комиссия заново пересматривала предложения, опять выслушивала ораторов, совещалась и выносила решение. Если она отклоняла предложение, то ее решение не подлежало обжалованию. Если она одобряла его, то опять созывалось народное собрание; на этот раз проводилось голосование, и проект становился законом.
Однако, несмотря на все предосторожности, все-таки могли быть приняты неправильные или неразумные решения, но все дело в том, что новый закон носил имя автора, который впоследствии мог быть привлечен к суду и понести наказание. Народ, как истинный правитель, считался непогрешимым, но любой оратор всегда отвечал за данные им советы.
Таковы были правила, которым подчинялась демократия. Но не следует думать, что народ никогда не допускал ошибок. Независимо от формы правления – монархической, аристократической или демократической – бывают дни, когда господствует разум, а бывают дни, когда господствуют страсти. Ни один государственный строй не может подавить человеческие слабости и пороки. Чем тщательнее разработаны правила, тем яснее видно, насколько трудно и опасно управлять обществом. Сохранить демократию можно было только с помощью благоразумия и предусмотрительности.
Приходится только удивляться, сколько потребовалось усилий, чтобы сохранить демократию. Афиняне были невероятно трудолюбивыми людьми. Давайте посмотрим, как проводит время афинянин. Один день он проводит на собрании дема, где обсуждает религиозные и политические дела этого небольшого общества. На следующий день он идет на собрание трибы, где обсуждается вопрос о проведении религиозного празднества, или решаются финансовые вопросы, или принимается декрет, или выбираются начальники или судьи. Три раза в месяц он принимает участие в общих народных собраниях; он не имеет права пропускать их. Собрания были многочасовыми. Он приходил туда не только для того, чтобы проголосовать; придя утром, он должен был оставаться там до окончания собрания и выслушивать всех ораторов. Он имел право голосовать только в том случае, если присутствовал с самого начала и выслушал все речи. Голосование для него было одним из самых серьезных дел. То стоит вопрос об избрании политических и военных начальников, то есть тех, кому будут вверены на целый год его жизнь и его интересы; то решается вопрос об установлении налога или изменении закона, то решается вопрос о войне, и он должен голосовать, хорошо понимая, что в этой войне ему придется проливать свою кровь или послать проливать кровь своего сына. Личные интересы неразрывно связаны с государственными. Человек не может быть равнодушным или легкомысленным. Он знает, что если ошибется, то вскоре будет наказан и что при каждом голосовании он рискует своим имуществом и своей жизнью. В тот день, когда было принято решение о злополучной сицилийской экспедиции, не было ни одного гражданина, который бы не понимал, что кто-то из его близких должен будет принять в ней участие и что он должен тщательно взвесить, какие выгоды и опасности представляет эта война. Удар, нанесенный отечеству, отзывался на каждом гражданине, унижая его чувство собственного достоинства, делая его более беззащитным. Вот почему следовало все тщательно обдумать.
