Говоря о возможном участии Москвы в выкупе из Литвы рязанского князя, обратим внимание на показательную единицу расчета «окупа», рубль. В интересующее нас время на Руси это были клейменые серебряные слитки около 200 г серебра или два слитка половинного веса, полтины, которые изготавливались централизованно в Москве из серебра, собранного с удельных княжеств для выплаты дани в Орду
[527]. Существовали в это время и литовские рубли, в серебряном эквиваленте почти идентичного московским веса
[528], что должно было облегчать взаимные расчеты. Само же Рязанское княжество в княжение и Олега Ивановича, и Федора Ольговича собственной монеты не чеканило
[529]: когда в 1428 г. Витовт встречался на территории Литвы с великим князем Иваном Федоровичем, то получил от рязанского князя «много подарков, коней, соболиные меха и татарские монеты»
[530].
Таким образом, резкий поворот во внешней политике Рязанского княжества, зафиксированный докончанием 1402 г., возможно был связан с неожиданно возникшими финансовыми обязательствами нового рязанского великого князя, Федора Ольговича, своему московскому шурину, взявшему на себя «окуп» из литовского плена первенца скончавшегося Олега Ивановича Рязанского. Это мог быть тот рычаг давления, который и повернул Рязань, формально еще более века сохранявшую самостоятельность, целиком в русло Москвы.
Возможно, этот долг рязанского великого князя московскому или его часть был погашен более полувека спустя. Между 1456 и 1462 гг., в княжение сына Василия Дмитриевича, Василия Васильевича Темного, к Москве перешла едва ли не половина территории Рязанского княжества. Границы новых московских владений зафиксированы в московско-рязанском докончании 1483 г., а само приобретение названо «куплей»
[531]. Актуализация двадцатилетие спустя более раннего приобретения и целый ряд иных договоренностей, связанных с распределением полномочий между Москвой и Рязанью на Верхнем Дону, очевидно диктовалась резким изменением политической обстановки на южнорусском пограничье, концом золотоордынского ига в 1480 г. и необходимостью организации обороны на новых принципах и в новой внешнеполитической обстановке
[532].
Мы можем осторожно предположить, что в конце княжения Василия Темного произошел перевод финансовых обязательств Рязани московским князьям начала XV в. в земельные.
В истории складывания домениальных владений московских Рюриковичей известны подобного масштаба крупные территориальные приобретения, также называвшиеся «куплями» и, как и рязанская «купля» докончания 1483 г. юридически зафиксированные много лет спустя после заключения сделки. Речь идет о так называемых «куплях Ивана Калиты», приобретениях в Галицком, Белозерском и Углицком уделах. Как и рязанская «купля», не упоминаемая в духовной Василия Темного, они также не попали в духовную Ивана Калиты и впервые фигурируют в духовной только его внука, Дмитрия Ивановича.
Разумеется, столь впечатляющий временной разрыв в обоих случаях может быть и случайным совпадением, но может в известном смысле отражать и сам механизм приобретения, когда по каким-то причинам финансовые обязательства переводились в земельные по истечении определенного срока. Существовала, например, практика «отложенных платежей» при форс-мажорных обстоятельствах. В докончании Василия Васильевича Темного с Борисом Александровичем Тверским (ок. 1456 г.) предусмотрено, например, что если «на кого будет пеня давная, и в ратное время того не искати, и не искати на обе стороны»
[533]. В княжение в Москве Василия Дмитриевича и Федора Ольговича в Рязани такого рода прецедентов было сколько угодно – достаточно вспомнить нашествие Едигея, завершившееся для Рязани разгромом княжества, а для Москвы «окупом» в 7000 рублей.
Вообще характер «купель» Калиты вызывает до сих пор серьезные дискуссии среди специалистов
[534]. Не вдаваясь в их содержание, отметим лишь, что рязанская «купля» никак не может быть наследием московских князей по бракам, на чем применительно к «куплям» Калиты настаивает К. А. Аверьянов
[535], хотя бы потому, что нет никаких достоверных сведений о браках московских князей и рязанских княжен, во всяком случае, в XV в.
[536]. Речь должна идти о сделке, в которой участвуют деньги. Русским правовым актам XV в. хорошо известна формула «дать в куплю», означающая выделение части удела в чужое пользование за соответствующую плату
[537]. Очевидно именно о такой операции, погашении долгового обязательства Рязани и зашла речь в княжение в Москве Василия Темного. Так что «купля» московско-рязанского докончания 1483 г. возможно явилась отдаленным последствием событий последних десятилетий XIV и первых лет XV вв., времени расцвета государственной самостоятельности Рязани эпохи полувекового правления Олега Ивановича.
Таким образом, 1402 г., год кончины Олега Ивановича и пленения Родослава Ольговича действительно стал переломным в истории московско-рязанских отношений, отмеченных восстановлением московского вассалитета над Рязанью, и, соответственно, возвращением Москвы в Окско-Донской регион.
Глава 5. Московско-рязанские отношения до первой четверти xvi вв., земли Куликова поля и Окско-Донского региона
Государственная принадлежность Куликова поля, «Дона усть Непрядвы», места сражения 8 сентября 1380 г. на момент самой битвы в источниках не определена. Наиболее обоснованной сегодня представляется точка зрения, согласно которой оно происходило на землях, находившихся в этот момент в юрисдикции Золотой Орды
[538] и позднее вернувшихся Рязанскому княжеству, которому верховья Дона принадлежали как до монгольского нашествия
[539], так и незадолго до битвы
[540].
