Неясно, входили ли ранее земли по Тихой Сосне в состав самостоятельного Елецкого княжества
[661], но, так или иначе, примыкали с юга к московскому с 1483 г. Ельцу. Во всяком случае, не она, а Быстрая Сосна, судя по всему, считалась границей «от поля»: первую грамоту в Москву русские дипломаты, возвращавшиеся сухим путем вдоль Дона из Крыма, отправляли после форсирования Быстрой Сосны
[662]. При этом северная граница московского Ельца, р. Меча, на рубеже XV–XVI вв. считалась в Москве безопасной и использовалась в это время для сообщения между Окой и Верхним Доном. В 1499 г. «Мечею в Дон и Доном в Азов» проследовало русское посольство к крымскому хану, в то время как другая дипломатическая миссия, выбравшая путь «Полем», была по дороге ограблена
[663]. Два года спустя, в 1501 г., «кафинского салтана посол Салый», по отправлении посольства следовавший на родину, получил в Москве «подводы до Мечи… а на реку… судно до Азова»
[664]. Безопасной река в начале XVI в. считалась, естественно, и в Рязани: в 1501–1503 гг. рязанский князь Федор Васильевич пожаловал причт Спасо-Преображенского собора Переяславля-Рязанского с. Гавриловским на р. Мече
[665].
К середине XVI столетия ситуация на Верхнем Дону в целом оставалась той же, Быстрая Сосна продолжала оставаться в московском «ведении». На ее берега, «на поле усть Ливен» и «усть Ельца на поле» из приокских крепостей выдвигались великокняжеские воеводы «для осеннего приходу от крымских людеи» и таким же объектом московской охраны была в это время Тихая Сосна
[666].
Надо сказать, что, несмотря на исчезновение с политической арены Большой Орды и перемещения центра русско-татарского противостояния в Крымское ханство, сухопутный путь вдоль Дона сохранял, как и в XIV в., в эпоху Куликовской битвы свое стратегическое значение как наиболее удобный для достижения Оки. В XVI в. при набегах из Крыма на Великое княжество Московское, а позднее Российское государство (речь не идет о мелких отрядах крымцев, беспокоивших пограничье почти постоянно) «цари» и «царевичи» использовали три направления, через Северские земли, Верхнюю Оку и Рязань, междуречьем Оки и Верхнего Дона. При этом абсолютное большинство нападений приходилось на последнее, рязанское направление при кажущейся бо́льшей географической близости Крыму Верхнего Поочья и Северщины
[667].
Письменным источникам XVI в. известна крупнейшая сухопутная дорога «от поля» на север, к Оке, знаменитый Муравский шлях, традиционный путь набегов из степей. В примыкающей к южнорусскому пограничью части он пересекал Быструю Сосну, далее следовал на север междуречьем Красивой Мечи и Зуши, пересекал Упу и шел вдоль ее течения до современной Тулы, откуда можно было, в случае успеха, беспрепятственно достичь переправ на Верхней Оке. Кроме того, за Быстрой Сосной, кроме направления на Мечу, существовал и другой путь к Оке – через Куликово поле у истоков Непрядвы и Упы
[668]. Недаром в Книге Большому чертежу, русском географическом справочнике XVI–XVII вв., Куликово поле и Непрядва определяются по отношению к Муравскому шляху: «А Упа… вытекла от Куликова поля… от верха речьки Непрядвы… от Муравского шляху» и «А река Солова и река Плова вытекли с верху реки Мечи ис Куликова поля от Муравского шляху»
[669].
На всем протяжении Муравского шляха между появившейся в 1-й четверти XVI в. Тулой на севере и Быстрой Сосной на юге русских крепостей вплоть до исхода столетия не было. Только в последние годы XVI в., с появлением на Быстрой Сосне возобновленного Ельца и Ливен, «московское правительство овладело громадными пространствами «Дикого поля» между Доном, Верхнею Окою и левыми притоками Днепра и Десны»
[670].
Возвращаясь к «купле» 50-60-х гг. XV в., зафиксированной московско – рязанским договором 1483 г., отметим, что конфигурация земель, обозначенных как московское приобретение, совпадает с направлением Муравского шляха, на котором Быстрая Сосна («Елеч» и «вся Елецкая места» докончания) и Меча (объект совместного ведения договаривающихся сторон) и в следующем, XVI столетии продолжают оставаться оборонительными рубежами степного пограничья. При этом Меча, на рубеже XV–XVI вв., как помним, дважды упомянута как безопасный путь на юг, в XVI в., наряду с Непрядвой и Верхним Доном постоянно фигурирует в источниках в связи с описаниями военных стычек с крымцами.
В 1541 г. один из отрядов крымцев («сторожа») был настигнут вышедшими из Рязани великокняжескими воеводами «на Куликове поле»; разбитых татар преследовали «до Мечи, и не сошли, и воротилися»
[671]. В 1555 г. московские воеводы, на этот раз из Тулы, выдвигались для противодействия татарам «на поле… посторонь Дону за Непрядву до Рыхотских верховей»
[672] т. е. в тот же район Куликова поля, немного южнее «Дон усть Непрядвы». Три года спустя, в 1558 г., шедшие к Оке Доном татары пришли «на Мечю», откуда оставалось всего «два дни (пути. – А. Л.) до украины»
[673]. Получив здесь известие о значительных военных силах, ожидавших нападающих на Оке, крымский отряд повернул от Мечи назад, «поворотили от Украины от Мечи»
[674]. Воеводы, отправленные для защиты русского пограничья, скорее всего из Тулы, должны были успеть перехватить нападавших в той же «буферной зоне», между верховьями Дона и Мечей, не дав им прорваться к Оке.
