Лицо их предводителя, ехавшего почти вплотную к Агнесс, показалось знакомым.
– Погоди, да погоди же! – Марина силилась перехватить повод, замедлить бешеную скачку, и наконец-то ей это удалось. С ловкостью, которой она сама от себя не ожидала, Марина лихо заворотила коня почти на дыбах и снова поскакала к дороге.
– Вернись! Вернись, не то погибнешь! – выкрикнула Джессика, обгоняя Марину и преграждая ей путь. Лицо ее было исполнено такого ужаса, что Марина заколебалась.
– Ты сначала посмотри! Ты на него посмотри! – сдавленно произнесла Джессика, с трудом сдерживая испуганно пляшущего коня.
Марина вгляделась в предводителя процессии, который в это мгновение воздел руки и так резко вскинул голову, что капюшон съехал ему на затылок, открыв знакомые устрашающие бакенбарды, сейчас незнакомо растрепанные.
– Да ведь это Саймонс! – ахнула Марина. – Что он здесь делает? Что здесь делает Агнесс?
– Да неужели ты не понимаешь?! – яростным шепотом выкрикнула Джессика. – Саймонс наконец поймал свою ведьму. И это… Агнесс!
Глава XIX
Испытание ведьмы
Марина растерянно оглянулась. Джессика нервно стиснула руки:
– Я не хотела тебе говорить… Поэтому и заставила уехать сегодня так рано. Хотела избавить тебя от этого, но я-то обо всем знала с самого утра. Ночью Саймонс рассыпал около твоей комнаты мак, и утром на нем оказался отпечатан след туфли со стоптанным каблуком. Это было на рассвете, весь замок еще крепко спал, и Саймонс тотчас ринулся по комнатам служанок, собирая в охапку их туфли. Ну и одна, принадлежавшая Агнесс, пришлась как раз по следу. Саймонс и два лакея, его подручные, сразу ее связали и увели. Она, бедняжка, и пикнуть не успела, а остальные так запуганы Саймонсом, что не осмелились ему противиться. К тому же Агнесс так или иначе всем насолила, вот никто за нее и не вступился.
Несколько мгновений Марина непонимающе глядела на взволнованное лицо Джессики, а потом издала хриплый смешок:
– Да ведь это же чепуха! Я ему сама рассказала про этот мак, но лишь для того…
– Ты?! – воскликнула Джессика, отшатываясь. – Зачем?
– Ну, я хотела, чтобы он помешал Агнесс ходить ночью по замку. Я как-то раз увидела ее и до смерти перепугалась: думала, что это привидение. Ну и…
Марине показалось, что она отовралась очень убедительно, однако глаза Джессики стали как лед:
– А позволь спросить, что ты сама делала по ночам в коридоре? Возвращалась от Десмонда, но столкнулась с Агнесс, которая спешила в ту же постель? То есть вы просто не поделили любовника, и ты за это отдала бедную девушку Саймонсу на расправу?
Все это было правдой, правдой, и Марина знала, что если бы она даже захотела соврать, язык бы у нее не повернулся.
– Я просто хотела, чтобы Саймонс ее остановил, – шепнула она. – Откуда мне было знать, что он поверит в мои сказки?
– А он, наверное, и не поверил, – кивнула Джессика. – Все эти жабы, скачущие на черных котах, просеивание лунных лучей сквозь решето, разная прочая чушь, которую болтают служанки, – это не произвело на него особого впечатления. И тогда… о господи, ну почему я была вчера так слепа!.. Сразу же было видно, что тебе ничуть не страшно, а это значило, что ты сама подстроила все это!
– Это ты о чем? – растерянно спросила Марина. – Что я, по-твоему, подстроила?
– А ты не догадываешься? – сквозь слезы усмехнулась Джессика.
– Нет…
– Не ври! Не ври! Мне еще вчера показалось странным, что ты не очень испугалась восковой куклы, а сегодня я понимаю почему. Ведь ты ее сама сделала! Сама туда спрятала! И я, как дурочка, здорово подыграла тебе, когда ее нашла!
– Нет! – отчаянно закричала Марина. – Я не делала, не делала этого!
Джессика с такой силой вцепилась в ее руку, что у Марины даже дыхание перехватило от боли.
– Молчи! – прошипела она. – Не то они заметят нас, схватят и убьют – после того, как разделаются с Агнесс!
Марина присмотрелась и содрогнулась, увидев, что пока они спорили, мужчины в белых балахонах спешились и сняли с черного коня Агнесс, которая не издавала ни звука – рот у нее был по-прежнему завязан, – но попыталась вырваться из сильных рук, тянущих ее к воде.
– Мы должны спасти ее, – воскликнула Марина. – Я скажу, что сама во всем виновата, они отпустят ее…
– И утопят тебя, – закончила Джессика. – Ты и одета подходяще для ведьмы: в черном платье, на темном коне. Ты и себя погубишь, и Агнесс не спасешь.
Марина поглядела в ее тоскливые глаза, потом перевела взгляд на бьющуюся Агнесс, которую доволокли уже почти до самой воды, – и страх оледенил ее сердце. Но было что-то превыше страха, нечто неопределимое простыми словами – гордость? злость? – и это заставило ее быстро шепнуть Джессике:
– Скачи за подмогой. Приведи Десмонда, Джаспера, кого угодно! А я задержу их. Они не посмеют убить меня!
Джессика смотрела непонимающе, и тогда Марина, сорвав перчатку, свистнула в два пальца – и оба коня взвились на дыбы, словно поняв ее приказ. Они запрядали ушами, заржали, а потом ринулись в разные стороны, как стрелы, выпущенные из луков.
Рыжая лошадка Джессики поскакала по тропе, ведущей к замку, а гнедой Марины понесся к реке.
Веткой с нее сорвало шляпу, туго закрученная коса больно стукнула по спине, но Марина едва ли заметила это: конь во весь опор промчался с обрыва, чудом не выбросив ее из седла и не сломав себе ноги, и стал, весь дрожа от напряжения, между рекой и мужчинами в белом, которые подтащили черное тело к самой воде, и его уже лизали волны.
Марина соскочила наземь и, путаясь в дурацком хвосте амазонки, кинулась к Агнесс, лежавшей лицом вниз. Сорвав другую перчатку, вмиг развязала узел на ее затылке и, рывком приподняв, посадила, чтобы та могла вздохнуть.
Лицо Агнесс было сплошь залеплено песком, и Марина, смахнув желто-серую массу, едва не зарыдала, увидев, как безобразно исцарапано и избито это хорошенькое смуглое личико, которое она когда-то люто ненавидела, а сейчас с трудом могла вспомнить – за что.
Агнесс была в обмороке. Голова ее тяжело упала на плечо Марины, и она даже не вздрогнула, когда Марина закричала что было силы:
– Остановитесь! Не троньте ее!
После мгновенного замешательства вперед шагнул высокий мужчина, и хотя лицо его было закрыто, по голосу, властному, твердому, Марина сразу узнала Саймонса:
– Она ведьма, миледи. Вы это и сами знаете.
– Ничего я не знаю! – вскричала Марина. – Я просто наговорила вам, что в голову взбрело, а вы и поверили! Все это сущая чепуха – и про мак, и про жабу, и куклу… куклу я тоже сделала сама! – выкрикнула она, с радостью обвинив себя.
Белые балахоны, окружавшие Саймонса, взволнованно заколыхались, подались было к Марине, однако предводитель остановил их одним мановением руки.
