[Мы сожалеем об] истреблении, уничтожении, насильственном перемещении, запрете традиционных культов и разрушении священных мест.
– Билль, представленный членом палаты представителей Джо Энн Дэвис, содержащий извинения государства США перед коренным населением Америки
Разумеется, каждый американец знает, что рабство – это плохо. Мы заплатили за него ужасную цену и вынуждены исправлять его последствия. И говорить о том, что это плохо и мы сожалеем об этом, уже неплохо.
– Президент Билл Клинтон, типа, извиняясь за рабство
[Мы приняли] закон о реституции, и приносим [вам] искренние извинения.
– Президент Джордж Буш, принося извинения за интернирование американцев японского происхождения в ходе Второй мировой войны
Жалко, что вы не подали заранее запрос в письменном виде, чтобы я мог подготовиться. Джон, я уверен, что потом историки будут говорить: господи, он же мог сказать гораздо лучше, вот так или вот эдак… Знаете, я уверен: что-нибудь придет мне в голову во время этой пресс-конференции, придется все-таки собраться и дать ответ… Но пока ничего не пришло.
– Президент Джордж Буш, не принося извинений за какие бы то ни было ошибки, допущенные после 11 сентября 2001 г.
В принципе, я уже говорила и буду говорить впредь: зная то, что я знаю сейчас, я бы за это не голосовала.
– Сенатор Хиллари Клинтон, не извиняясь за то, что проголосовала за санкционирование войны в Ираке, в ответ на требование избирателя из Нью-Хэмпшира: «Я хочу знать: здесь и сейчас, прямо и без оговорок, можете ли вы сказать, что санкционирование военных действий было ошибкой?»
Да, ошибки были.
– Президент Никсон, не извиняясь за «Уотергейтское дело»; также – Генеральный прокурор Альберто Гонзалес, не извиняясь за увольнение восьми государственных обвинителей.
Для начала несколько слов о кайросе, ключевом понятии Аристотелева «Трактата о риторике». Это один из тех многозначных терминов, что заставляют переводчиков лезть на стену, однако чаще всего с ним связаны понятия «тайминг», «правильный выбор момента», «неблагоприятное время», eukairos («удачный момент») и kakakairos («неудачный момент»).
В наше время кайрос чаще всего обсуждается в связи с быстрой реакцией кандидатов на выборах или правительственных чиновников на новости или обвинительные заявления, которые они хотели бы «поправить». Понятие «удачный момент» в наше время, когда новости выходят в эфир 24 часа в сутки, приобрело совершенно новое звучание: чем скорее ответ будет обнародован, тем лучше. В Белом доме есть даже специальный служащий, чья должность звучит как «Главный специалист Белого дома по быстрому реагированию», и он имеет дело отнюдь не с ракетными атаками, а со словесными нападками.
Однако существует исключение из правила «чем скорее, тем лучше», которое вызвало бы у Аристотеля головокружение столь же мощное, как вращение небесных сфер: извинения. Когда дело доходит до выражения искренних сожалений, куда лучше не торопиться. Современные политики пользуются весьма практичной методикой: в принципе, можно извиниться за что-нибудь случившееся до 1950 года, однако предпочтительно все-таки выбирать события, которые произошли до Гражданской войны, а еще лучше – до принятия Конституции США.
Вот почему мы должны войти в положение президентов Буша и Никсона, а также сенатора Клинтон. Трудно извиняться за то, что случилось на памяти ныне живущих, поскольку это слишком близко к тому, чтобы и в самом деле принять на себя ответственность.
Это напоминает историю о таксисте, который подвозил монашку:
Монашка едет в такси и вдруг замечает, что молодой таксист все время поглядывает на нее в зеркало заднего вида. Она интересуется у него, в чем дело.
– Я хочу вас кое о чем спросить, – отзывается тот. – Но боюсь, что вопрос оскорбит вас.
– Сын мой, – отвечает монашка. – Ты не можешь меня оскорбить. Я уже стара, и много лет монашествую, и чего я только не видела и не слышала за это время! Уверяю тебя, ничто из того, что ты можешь сказать или спросить, не нанесет мне обиды.
– Ну, хорошо, – собрался с духом таксист. – Дело в том, что я всю жизнь мечтал поцеловать монашку.
– И это вполне понятно, – откликнулась его пассажирка. – Я могу помочь тебе исполнить твою мечту, но только если ты католик и не состоишь в браке.
– Да, я католик! – воскликнул таксист. – И я холостой!
– Хорошо, тогда давай свернем в ближайший переулок.
Они повернули в переулок, где таксист страстно поцеловал монашку. Однако когда они двинулись дальше, он вдруг разрыдался.
– Милое дитя, почему ты плачешь? – мягко спросила монахиня.
– Сестра, мне очень трудно просить у вас прощения за то, что я только что сделал, и все же я умоляю вас простить меня. Я согрешил, я солгал вам, и должен признаться в этом. Ведь я баптист, и к тому же женат!
– Милый, тебе не о чем переживать! – ответила монашка. – Ведь меня зовут Эрик, и я еду на Хэллоуин!
Qui Dicit (Кто это говорит?)
Возможно, наиболее яркий пример перехода на личности как риторического приема – принцип qui dicit? (кто это говорит?). Как выясняется, в определенных культурах некоторым людям не положено говорить то, что можно говорить другим. Примером может послужить Дон Имус, который, произнося печально известную фразу про «помятых лохматых шлюшек»
[14], не был ни афроамериканцем, ни рэпером. Или возьмем мэра Рэя Наджина, который как раз добивался переизбрания, когда произнес следующие слова:
Мне безразлично, что там болтают люди на окраинах или где бы то ни было. В конце концов, этот город будет шоколадного цвета. Он будет городом афроамериканского большинства. Именно так пожелал Господь.
– Мэр Нового Орлеана Рэй Наджин, о восстановлении города после урагана «Катрина»
Я слышу, что все они хотят остаться в Техасе, и, надо сказать, это меня пугает. Все просто потрясены здешним гостеприимством. Но, знаете, многие из людей здесь, на стадионе, так или иначе малоимущие, так что для них это вполне комфортно.
– Первая Мать и бывшая первая леди Барбара Буш, о жертвах урагана «Катрина», временно размещенных на стадионе «Астродом» в Хьюстоне
