Опасности, которые таит в себе невинная ложь, иллюстрирует история Эллис Грейсон:
Эллис должна была испечь торт для благотворительной распродажи, которую устраивал женский комитет в местной баптистской церкви, однако совершенно забыла об этом и вспомнила лишь в самую последнюю минуту. Между тем для Эллис этот торт был чрезвычайно важен, поскольку ей очень хотелось произвести благоприятное впечатление. С присущей ей фантазией она осмотрела каждый уголок дома, пытаясь на скорую руку изобрести какую-нибудь замену. Наконец, в уборной ей на глаза попался рулон туалетной бумаги. Она плюхнула его на блюдо и залила толстым слоем глазури. Результат выглядел великолепно. Перед тем как отправиться с тортом в церковь, а затем и на работу, она разбудила дочь, дала ей денег и строго наказала прийти на распродажу к самому началу, в половине десятого, купить торт и отнести домой. Но когда дочка Эллис пришла на распродажу, она обнаружила, что красавец-торт уже продали. Услышав об этом, Эллис была в ужасе: теперь все узнают о том, что она сделала!
На следующее утро, однако, Эллис решила, что постарается не думать о своем торте, а лучше отправится на светский званый обед в доме одной из своих товарок из церковного комитета и с удовольствием проведет время. На обеде действительно собрался весь цвет местного общества, за столом подавали изысканные блюда, однако на десерт, к ужасу Эллис, был подан тот самый злополучный торт! Эллис почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек. Она уже готова была встать и признаться во всем, но не успела подняться на ноги, как супруга мэра воскликнула:
– Какой прекрасный торт!
И Эллис услышала, как хозяйка с гордостью ответила:
– Спасибо! Я сама его испекла!
Думаем как все
Старый философ по имени Аноним как-то изрек мудрую мысль: «Выбирая слово, выбираешь мир». Он имел в виду, что термины, с помощью которых мы описываем то или иное явление, задают способы их осмысления. С готовностью усваивая общепринятые взгляды, которые скармливают нам политиканы и щелкоперы, мы помогаем им создавать альтернативную вселенную языкового общения, которая определяет, что мы можем сказать по обсуждаемой теме, а что – нет.
СТАРАЯ ДОБРАЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЯ: ЗАМАНИТЬ И ПОДМЕНИТЬ
«Это была не ложь, сенатор, по большому счету это была правда»
(Монтаж «Ежедневного шоу с Джоном Стюартом»)
Он [Керри] далек от большинства
– Fox News
[Керри] далек от большинства
– Спикер из лагеря Буша
Он так далек от большинства
– Директор по коммуникациям кампании Буша – Чейни
Он очень далек от большинства
– Линн Чейни
[Керри и Эдвардз] очень далеки от большинства
– Стратег Республиканской партии
Мне кажется, я начинаю думать, что [Керри и Эдвардз] далеки от большинства!
– Джон Стюарт
Как общепринятые представления становятся общепринятыми? Как объяснил нам Стюарт, обычно все начинается с темы разговора. Партия А решает, какими, на ее вкус, должны быть наши представления о кандидате от партии Б, и подбирает соответствующие нелестные ярлыки, которые начинают столь часто мелькать в прессе, что неизбежно впечатываются в наше сознание. Журналисты с готовностью подхватывают их, поскольку это позволяет им подбирать забористые темы для статей. Да и мы, публика, с готовностью цепляемся за эти ярлыки – они ведь такие броские и так легко запоминаются! И, что еще важнее, усвоить их куда проще, чем думать самому.
Как писал эссеист Луи Менанд в статье «Занимательная история цитат» (Notable Quatables) в журнале New Yorker, во многих популярных цитатах броскость важнее точности. Шерлок Холмс никогда не говорил: «Элементарно, дорогой Ватсон!» И Ильза, героиня Ингрид Бергман из «Касабланки», не просила: «Сыграй еще раз, Сэм!» Хорас Грили
[24] не говорил: «Иди на Запад, молодой человек!», а Патрик Генри не восклицал: «Дайте мне свободу, или дайте мне смерть!» И, что самое обидное, Лео Дэрошер
[25] вовсе не заявлял: «Хорошие парни всегда проигрывают». На самом деле Дэрошер сказал: «Хорошие парни все здесь, на седьмом месте!» Однако в этой фразе явно нет того, что делает ее запоминающейся. Настоящая фраза Дэрошера не поет, в ней нет поэзии, и к тому же она слишком затянута. Как выражаются опытные политики: «Дайте мне зацепку, или дайте мне грязи!»
И вот мы, безликие народные массы, сами того не ведая, вступаем в заговор СМИ, присоединяясь к их словесным играм. Когда речь заходит о Буше, мы говорим, что он «примитивен». Будто роботы, подчиняющиеся голосовым командам, мы называем Обаму «недостаточно опытным», Чейни – «Дартом Вейдером» и «истинным президентом», Хиллари – «стервой», а Билла – «легкомысленным» и «недисциплинированным». Неважно, есть ли в этих ярлыках хотя бы грамм правды: если бы они не находили у нас отклика, они бы не срабатывали. Беда в том, что они заменяют нам собственные мысли. Разумеется, Кэлвин Кулидж был не только «молчаливым», а Никсон – не просто «хитрецом». Ну, хорошо, последнюю фразу можно вычеркнуть.
Традиционные представления: классический способ усвоения
Обратимся вновь к нашим друзьям из мифического армянского радио:
Радиослушатель: Что такое «обмен идеями»?
Правительственный чиновник: Это когда вы заходите в кабинет комиссара с собственной идеей, а выходите оттуда – с его.
Общепринятые заблуждения
В статье в Los Angeles Times Майкл Мэй задается вопросом: почему правительственные эксперты практически никогда не способны предугадать масштабные геополитические события – такие как распад Советского Союза или превращение Китая в мощную капиталистическую державу? В итоге он делает вывод: всему виной общепринятые стереотипы. Никто не задается правильными вопросами, поскольку их нет в повестке дня. Пока наше правительство пыталось предугадать, сумеют ли Советы создать ядерное оружие первого удара, СССР развалился на части. Ну, а если бы какой-нибудь несчастный аналитик все-таки предсказал развал Советского Союза, его просто проигнорировали бы.
Если вам нужны еще примеры того, как общепринятые воззрения мешают нам мыслить нешаблонно, вот вам такая история:
