Тэвис Смайли (интервьюер): Как вы ответите тем, кто в ходе кампании будет спрашивать вас: как вы, человек, не служивший в армии, можете стать компетентным главнокомандующим?
Эл Шарптон
[30] (интервьюируемый): Я думаю, что факт службы в армии еще не делает человека компетентным главнокомандующим.
Если разобрать это высказывание, то количество разных уровней интерпретации окажется больше, чем вариантов трансформации в кресле-реклайнере фирмы La-Z-Boy, так что мы, пожалуй, обозначим их номерами:
1. С первого взгляда ясно, что достопочтенный Шарптон отвечает не на тот вопрос, который задал ему мистер Смайли. Мы знаем, что Шарптон – человек весьма неглупый, и поэтому сильно сомневаемся, что эта подмена сути была случайной. Но тогда зачем Шарптон так поступил?
2. Интересное объяснение, которое, кстати, поддержали некоторые политобозреватели в своих блогах, заключается в том, что на самом деле преподобный Шарптон дал достойный отпор попыткам Смайли совершить логическую ошибку, использовав неверное отождествление, – один из самых страшных грехов для изучавших труды Аристотеля. Этот ложный вывод вытекает из ошибочной логической схемы: если А, то Б; следовательно, если не А, тогда и не Б. Это все равно что утверждать: если Усама жив, то он в Тора-Бора, значит, если он мертв, то он находится в каком-нибудь другом месте. На самом деле две части этого утверждения не имеют друг к другу никакого отношения, и преподобный Шарптон совершенно справедливо указал мистеру Смайли на распространенную логическую ошибку.
3. Но постойте! Коль скоро Шарптон хотел поймать Смайли на ошибочности рассуждений, он должен был полагать, что тот заявил: «Если человек не служил в армии, он не в состоянии исполнять обязанности главнокомандующего (что Смайли, собственно, и предположил), а значит, если человек служил в армии, он в состоянии быть главнокомандующим (чего он как раз не говорил и даже не предполагал)».
4. Итак, что произошло? Поскольку Смайли определенно не заявлял, что любой бывший военнослужащий достаточно квалифицирован для поста главнокомандующего, чего же добивается Шарптон? Неужто он хочет заставить нас думать, что другие кандидаты, которые, в отличие от него, служили в армии, – к примеру, Джон Керри, – на посту главнокомандующего окажутся столь же некомпетентными, как и он? И что, следовательно, мы с тем же успехом можем голосовать за Шарптона?
Несомненно, это будет яркий и запоминающийся лозунг для избирательной кампании: «Голосуйте за меня – я столь же некомпетентен, как все остальные!» На наши голоса он тогда твердо может рассчитывать.
5. А может быть, преподобный намекает (хотя и весьма витиевато), что обладает иными качествами, необходимыми компетентному главнокомандующему, и что они куда важнее службы в армии?
Ложная посылка в обоснованном доказательстве
Одна из самых действенных тактик мастеров риторических атак и контратак – незаметно подбросить ложную посылку в блестяще обоснованное доказательство. Не отсюда ли происходит выражение «ослепить фальшивым блеском»?
Если [перчатка] не впору – свободу без разговору!
– Покойный адвокат Джонни Кокран, защищавший О’Джея Симпсона в процессе по обвинению в убийстве, в заключительном обращении к суду
Это двустишие Кокрана весьма остроумно и врезается в память не хуже самых ярких образчиков телерекламы. Но логично ли оно? Отнюдь.
Для начала – предыстория. Перчатка, о которой идет речь, была обнаружена рядом с местом убийства и стала одним из предметов, которые обвинение считало косвенными свидетельствами, доказывающими причастность Симпсона к убийству. Обвинение провело экспертизу, по итогам которой эксперт заявил, что, будь перчатка в лучшем состоянии, она вполне подошла бы Симпсону по размеру. Однако на момент судебного заседания перчатка была безнадежно испорчена: она вымокла в крови, ее изрядно потрепали в лаборатории, она неоднократно замораживалась и вновь оттаивала, так что обвинение активно противилось требованиям защиты, чтобы Симпсон ее примерил. Тем не менее под давлением Кокрана прокурор, наконец, сдался. Симпсон попытался надеть перчатку – поверх другой, латексной, чтобы сохранить ее в неизменном виде, – и она, разумеется, не подошла по размеру, по крайней мере в тогдашнем состоянии и в соответствующих обстоятельствах.
И все! Ораторский гений Кокрана проявился не только в запоминающейся стихотворной строке, но и в метафорическом призыве: если весь комплект косвенных доказательств не годится (то есть не соответствует необходимым стандартам достоверности), значит, подсудимого следует оправдать (поскольку имеются обоснованные сомнения в его виновности).
Однако на самом-то деле Кокран всего-навсего незаметно подсунул слушателям ложную посылку под видом логически обоснованного отрицания следствия. Как любое справедливое утверждение, отрицание следствия неизбежно приводит к правильному выводу, но только в случае, если в его основе не лежит ложная посылка. Как это? Чтобы разобраться, вспомним, что отрицание следствия схематически выглядит так: если А, то Б. Если не Б, значит, и не А. Или более подробно: «Если Маффи – кошка, значит, она животное. Маффи – не животное, значит, она не кошка». Законно, как новенькие водительские права, не так ли?
Итак, Кокран заявил следующее:
А. Если Симпсон – убийца, перчатка, найденная на месте преступления, должна подойти ему по размеру.
Б. Тем не менее перчатка ему не подходит.
В. Значит, Симпсон не убийца.
Утверждение правомерное, однако это не значит, что оно приводит к правильному выводу. Убедительные логические конструкции напоминают компьютер: если ввести в него неверные данные, то на выходе неизбежно получится неправильный результат. Вся хитрость в пункте А: это ложная посылка. Перчатка могла принадлежать, скажем, миссис Макгилликатти, живущей дальше по улице, которая по случайному совпадению незадолго до убийства выгуливала собаку невдалеке от будущего места преступления. Или она могла принадлежать Симпсону, но к моменту суда не подходить ему по размеру по целому множеству причин. Таким образом, посылка в пункте А неоправданна, и Симпсон вполне может оказаться убийцей, хотя перчатка оказалась ему не по руке.
Старый анекдот отлично иллюстрирует, как вполне логичные рассуждения могут привести к неверному выводу:
Кевин решил, что он умер, хотя на самом деле был вполне жив. Это его заблуждение в конце концов стало серьезной проблемой, и родные Кевина оплатили ему визит к психиатру.
Много сеансов подряд психиатр усердно пытался убедить Кевина, что тот жив, но ничего не помогало. И тогда врач пошел на крайнее средство. Взяв один из своих медицинских справочников, он дал Кевину прочесть то место, где говорилось, что у мертвых не идет кровь. Несколько часов Кевин придирчиво изучал справочник, но, в конце концов, казалось, согласился с этим фактом.
