– Да я все понимаю, Володя… Я ведь не в упрек!
– Ладно, проехали… Ты вообще когда провалился-то? И Сталину успел позвонить, и наш бой увидеть…
– Около десяти утра, кажется… – почесал я в задумчивости затылок. – Точно не помню, на часы не смотрел – не до того было! Все вообще как-то быстро произошло – вот только звонок от Вождя и сразу – бац! Перенос! Между ними, наверное, и пяти минут не прошло!
– А чего Верховный так конкретно посоветовал мне не лезть на рожон? Ссылаясь на тебя?
– Погибнуть ты был должен сегодня, Володя! Вот на том самом поле между двух рощиц. Сгореть в танке вместе со всем экипажем. То ли во встречном бою с панцерами Гудериана, то ли от бомбы пикировщика.
– Во как! – Батоныч пустыми глазами посмотрел на красное полукружие уже почти севшего за горизонт солнца. – Прошла, значит, мимо, костлявая… А чего ты дергался-то? В первый раз, что ли? Ушел бы на «перезагрузку», как ты это называешь…
– Я не был уверен, что без моего присутствия эта самая «перезагрузка» для тебя сработает! Хрен знает, как эта «небесная механика» действует!
– Понятно… – пробормотал Володя. – В общем, спасибо тебе! И за меня, и за ребят моих, за экипаж! Они ведь тоже должны были со мной… А ведь ты их дольше моего знаешь – мехводом у меня старшина Баранов, а башнером мамлей Гаврилов.
– Матвеич и Степа? Конечно, я их прекрасно помню! Познакомился с ними, когда вместе из-под Клецка выходили. Моя третья «ходка», если память не врет. А потом ты их учил «семьдесят вторым» управлять, когда мы дивизию Моделя чихвостили!
– Н-да… Были приключения… – кивнул Батоныч. – Нам бы сейчас сюда мой любимый танк… А лучше роту! Сейчас бы уже Гудериана на березе вешали!
– Да вы и без «Т-72» неплохо справились! И это я тебя не утешаю, а просто констатирую факт.
– Ладно, ладно… Льстец! – Батоныч тоже шутливо толкнул меня кулаком в плечо. И мы снова синхронно поморщились от боли. – Вон уже твоя… гм… знакомая идет. Угораздило же девушку с тобой… гм… познакомиться…
Я обернулся. В какой-то хламиде защитного цвета (это такое платье?), перепоясанная брезентовым солдатским ремнем, в косынке на светлых волосах, в яловых сапогах сорок первого размера Светочка смотрелась… божественно! Прямо-таки глаз не оторвать. Немудрено, что при ее движении через толпу раненых воинов замолкали любые разговоры и головы «орлов» и «героев» немедленно поворачивались вслед за спустившимся на землю ангелом.
– Э-э-э… хм… давайте пойдем в мою палатку! – Чувствовалось, что на Батоныча тоже подействовала «женская магия» доктора медицинских наук. – Там и перевязку сделаем, и… потолкуем о… делах наших скорбных!
– Владимир Петрович, вы меня простите, но я только пять минут назад сообразила… Это ведь вы Герой Советского Союза генерал Бат! – смущенно сказала Светлана, глядя на Батоныча как-то… по-новому.
– В смысле? – оторопел мой друг. – Ну да, это, конечно, я… Героя пару месяцев назад дали за разгром Моделя.
– Я же местная… Родилась и училась в Минске. Так в детстве я ходила в школу имени генерала Бата, а после… гм… замужества переехала на проспект Генерала Бата. Вы же настоящий герой! Спасли город от неожиданного захвата немцами, что помогло эвакуировать почти все население. В младших классах нам про ваш бой рассказывали. А я и забыла, представляете? Вернее – не поняла сразу, не сопоставила, что генерал Бат – это вы! И тот самый бой – это же… сегодняшний бой, правда?
Последний вопрос, похоже, адресовался мне – Света глядела на меня и хлопала своими длинными ресницами.
– Тот самый, правда… – кивнул я.
– И Владимир Петрович действительно должен был сегодня погибнуть – я теперь все вспомнила! – дрожащим голоском сказала Светлана. – И про 1-ю гвардейскую танковую дивизию – тоже! В школе на первом этаже большой стенд висел – там на карте был боевой путь нарисован. И заканчивался он… – женщина наморщила свой лобик, – в Вашингтоне!
– Где? – охнул от удивления Батоныч.
– В Вашингтоне, Володя, в Вашингтоне! – усмехнулся я. – Будет Третья мировая война, наши танки дойдут до Миссисипи!
Батоныч поперхнулся:
– Виталя, ты мне это потом все подробно расскажешь, ладно? В спокойной обстановке! Надеюсь, ядрен-батоном не махали?
– Нет, обошлось! Амеры до него даже не додумались – просто некому было. Всех нужных людей из Европы сотрудники товарища Берии выдернули. А наши не стали применять, хотя были желающие среди генералов – Сталин не разрешил.
– И про это тоже расскажешь! Пошли! – Батоныч решительно, но галантно взял Свету под руку и повлек к штабу. На полпути он обернулся ко мне и спросил: – А Боря? Наш Очкарик? Он как? Выживет?
– Боря всех переживет! – ответил я и рассмеялся. – Войну закончит полковником. Кавалер многочисленных боевых орденов… Дважды Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда! Единственный в истории главный маршал войск связи! Лауреат Нобелевской премии в области физики, знаменитый поэт-песенник!
– Виталик, да ты гонишь! – в свою очередь, рассмеялся Батоныч. – Лауреат Нобелевки – могу поверить, голова у лейтенанта Карикова светлая, но… поэт-песенник? Сейчас он на «разбор полетов» явится – спросим, какие такие песни он сочинил!
– Маршал Кариков тоже здесь? – Света даже остановилась. – Мы его песни и в школе, и в институте пели – он автор более сотни произведений! Вот эта была моей любимой в институте…
И, подняв глаза к темному небу, доктор медицинских наук запела красивым сопрано:
Медленно ракеты улетают вдаль.
Встречи с ними ты уже не жди!
И хотя Америки немного жаль,
У японцев это впереди!
[16]Мы с Батонычем переглянулись и синхронно заржали. Сморкалова посмотрела на нас с возмущением.
– Это же гимн РВСН! Написан в середине Третьей мировой, когда все висело на волоске! – с каким-то надрывом в голосе сказала женщина.
– Прости, Света, но это… – я могучим усилием заставил себя прекратить смеяться. – Это…
– Хорошая песня! – вдруг серьезно сказал Батоныч. – Хоть и плагиат! Правда, кто настоящий автор – история умалчивает.
Военврач удивленно посмотрела на него и перевела взгляд на меня. Я пожал плечами, а генерал почесал в затылке здоровой рукой и сказал:
– Колись, Виталя! Светлана имеет право знать – она теперь с нами в одной лодке, и, мне кажется, неспроста.
– Вы о чем? – Соболиные брови Сморкалой встали домиком. Впрочем, ее лицо тут же разгладилось, и Света сказала очень деловым тоном: – Давайте уже куда-нибудь придем и займемся вашей перевязкой!
