– Ты говоришь страшные вещи, Виталя! – тихо сказала Светлана. – И чем в итоге все закончилось?
– В 1991 году Советский Союз распался на пятнадцать независимых государств – республиканским элитам захотелось иметь собственные кормушки.
– На пятнадцать государств? – в очередной раз удивилась Света. – Откуда столько?
– У нас была своеобразная национальная политика… – криво усмехнулся я. – Тоже, видимо, один из факторов, повлиявших на распад великой страны. К примеру, свои собственные республики имели такие небольшие народцы, как эстонцы и латыши, армяне и грузины, узбеки и таджики. Я уж молчу об украинцах и белорусах – они так даже в международном органе, Организации Объединенных Наций, были представлены – как суверенные государства.
– А у нас лет двадцать назад упразднили Прибалтийскую, Закавказскую и Среднеазиатскую республики… – задумчиво сказала Света. – И на их месте создали систему региональных центров, управляющих страной не по национальному признаку, а по территориальному. Опять ты постарался?
– Думаю, что товарищ Сталин сделал правильные выводы из предоставленной мной инфы! – Я немного дистанцировался от потенциального участия в этом «богоугодном» деле. – Я всего лишь показал, к чему может привести деление большой страны на национальные квартиры. Ведь никакой технологии решения этой проблемы я предоставить не мог, просто не знал ее. Иосиф Виссарионович сам придумал способ выхода из этой ловушки. Причем способ весьма удачный, раз у вас Советский Союз все еще единое государство. Ладно… Слушай дальше…
И я еще почти три часа рассказывал Светлане о своем покинутом мире, о наших достижениях и провалах, о наших героях и наших предателях…
А потом мы легли спать. В доме было тепло, но не душно, волглый дух ушел из комнат начисто. Света заняла кровать в спальне, а мне постелила на диване – он стоял в мансарде, куда вела узкая деревянная лестница.
Все двери, кроме наружных, Сморкалова распахнула настежь, чтобы, если позвонят, не терять драгоценных секунд на открывание.
Стояла потрясающая тишина, которой не бывает в городе. Окно мансарды, защищенное сеткой от комаров, было открыто в сад, но даже шороха листьев не доносилось. Мерцала пара звезд и проливалось лунное сияние, обещая, что скоро естественный спутник Земли займет весь верх окна и поработает в моей «горнице» ночничком.
День был маятный, но усталость очень медленно покидала меня – глаза не слипались, дрема не обволакивала, а окружающее безмолвие заставляло прислушиваться.
И вот я уловил легкие шаги. Пару раз скрипнули ступеньки, и я довольно улыбнулся.
Светлана явилась как привидение, закутанная в длинную ночнушку, но, попав в голубое сияние луны, живо стянула свое одеяние, пробежала на цыпочках и юркнула ко мне под одеяло.
– Мне с тобой хорошо! – прошептала она, вытягиваясь и прижимаясь. – А еще мне стыдно, что я такая приставучая…
– Ты прелесть! – искренне сказал я, обнимая Свету.
– Я хочу быть снизу… – ответила женщина, задыхаясь.
…Где-то через час мы угомонились и легли, тесно прижавшись спинами, а телефоны положив поближе, хотя я, если честно, не верил, что Сталин позвонит так скоро. И не ошибся.
Глава 10
10 сентября 1941 года, Белорусская ССР, окрестности Минска
Вылетали еще ночью, в предутренние часы, и восход солнца встретили в пути. Дозаправившись на отлично замаскированном в лесу аэродроме и проверив матчасть, авиаполк майора Акулина уже в восемь часов утра «висел» над Минском. Город коптил дымами, хотя заметных пожаров не было видно. Но руин-то, руин… Повеселились тут стервецы из Люфтваффе!
– Я – «Бугор»! – раздался в наушниках голос Акулина. – Идем с подъемом, высота шесть тысяч. Строиться «этажеркой»! Разобраться по эскадрильям! «Соколы» со мной по центру, «Коршуны» – левый фланг, «Орлы» – правый! Смотреть в оба – посты ВНОС
[50] видели несколько больших групп противника!
«Лавочки» стали набирать высоту, расходясь в стороны, строясь в небе ступеньками гигантской лестницы.
Над Брилевичами послышался резкий голос Баранова:
– «Бугор»! Я – «Коршун-два»! Вижу противника! На десять часов, на тысячу ниже – восемь «худых»! Сопровождают девятку «Юнкерсов».
– Я – «Бугор»! «Коршун-один» – атакуй прикрытие! «Соколы», за мной! Бьем бомберы! «Орлы», вы в резерве – подняться на семь тысяч и глядеть в оба! – скомандовал Акулин.
– «Коршуны», внимание! Звено «Коршуна-пять» атакует ведущую пару «худых»! Остальные за мной, бьем тех «мессов», что выше бомбовозов! – скомандовал Захаров.
– Есть! – ответил командир второго звена Ломов. – Сомкнуться, парни! За мной!
Александр отжал рукоятку, и «лавочка» заскользила с высоты, скатываясь, как с горки, и набирая, набирая скорость.
Захарову казалось, что «Юнкерсы» стоят на месте, а «мессеры» еле двигаются. Разогнавшись почти до шестисот километров, Захаров выдал короткую очередь, дырявя крыло «Мессершмитту» из приотставшей двойки. Плоскость не выдержала грубого обращения и отвалилась. «Худой», вертясь как сухой лист в урагане, ушел к земле, где позже вспух огненным облачком. Его ведомый попытался уйти боевым разворотом, но спастись от разогнавшихся «лавочек» было невозможно – Баранов ударил сразу полным залпом, и «месс» развалился в воздухе.
– Сделали двоих! – спокойно констатировал Захаров, снова уходя в набор высоты.
– Мы тоже снесли двоих! – ответил Марат Ломов.
– Работаем дальше, «Коршун-пять»!
Эйфория от первых побед, когда воздушные бойцы встречали каждый сбитый самолет противника радостными воплями, давно прошла – теперь все пилоты 33-го ИАП осознавали свое летное и техническое превосходство над врагом и просто «работали» в воздухе, спокойно и размеренно.
Самую малость капитан Захаров запоздал с переходом в набор высоты – инерция от пикирования была потеряна и скорость на вертикали оказалась чуть меньше, чем нужно. А противостояли ему отнюдь не вчерашние школьники…
– «Коршун-один»! Два «худых» на хвосте! – крикнул Баранов. – Командир, уходи, я только второго достать смогу!
Захаров тут же выпал в штопор – и ушел под своего преследователя, оказываясь позади и ниже «Мессера». После чего он потянул ручку на себя, загоняя силуэт врага в прицел, и очередь из ШВАКов оторвала «худому» хвостовое оперение. Готов. Баранов тоже уже «сделал» своего и сейчас завершал вираж, дожидаясь, когда ведущий обгонит его и пристроится впереди.
Переговоры в радиоэфире проходили, словно совещание на колхозном полевом стане в разгар уборочных работ – размеренно и по-деловому. Только новички иногда кричали что-то азартное.
– «Коршуны», тянем вверх!
– Я «Бугор»! «Соколы», всем последовательно, парами атаковать бомберов в лоб! В атаку, братцы! «Орлы», прикрывайте!
