– Какое потрошение, товарищ Наметов? – перебил старшего лейтенанта Иосиф Виссарионович и снова почему-то посмотрел на Берию. А тот в ответ нахмурил брови.
– Простите, товарищ Сталин… – смутился Серега. – Экстренное потрошение – это допрос, проводимый прямо по горячим следам, на месте поимки пленных. Мы их по-настоящему не потрошим… В том смысле, что кишки на локоть не мотаем… – Серега совсем засмущался, покраснел и смолк.
– Коба, это такой говор у ребят! Вроде как юмор такой… Молодые ведь… – негромко сказал Берия. – Никто там никого не режет… Разве что в морду разок дадут… В горячке после боя…
Старший лейтенант вспомнил, как он бил прикладом по печени здоровенного диверсанта в форме красного командира, который не хотел говорить, а глаза застилала красная пелена ярости, и торопливо кивнул несколько раз, подтверждая слова наркома.
– Хорошо, я понял! – после небольшой паузы сказал Сталин. – Продолжайте, товарищ Наметов! Что дал допрос… По горячим следам?
– Выяснилось, что нападение организовали диверсанты из полка «Бранденбург»…
– Мне про него сам Дубинин рассказывал… – тихо, как бы в задумчивости, произнес Сталин.
– В нем служат не только чистокровные немцы, но и русские – в основном белоэмигранты. В нашей форме, с отличным знанием языка, эти диверсанты очень опасны и наделали нам немало пакостей – с самого июня вредят как могут. Они проникли в Минск накануне. И имели задачу захватить живьем несколько командиров из 1-й гвардейской танковой дивизии.
– Зачем? – уточнил Сталин.
– Штаб Гудериана очень хочет узнать, почему танкисты этой дивизии так успешно воюют…
– И побеждают! – вставил Иосиф Виссарионович.
– Да, товарищ Сталин! И еще им интересно: кто такой генерал Бат. Вроде как в их списках наших высших командиров такого человека не было!
Иосиф Виссарионович рассмеялся, секундой позже к нему присоединился Берия. Серега недоуменно смотрел на них, не понимая причины веселья, но почтительно молчал.
– Ой, не могу – в списках его нет! – вытерев выступившие слезы, сказал Сталин. – Если бы они знали, в каких списках он есть! Простите, товарищ Наметов, продолжайте!
– Поняв, что дело серьезное, я связался с товарищем наркомом. Он своей властью объявил тревогу по гарнизону, приказал поднять полк внутренних войск и начать прочесывание города. А мы еще раз опросили свидетеля – ефрейтора Сидорова. Он потерял много крови, но буквально рвался помочь. Бармалей… Ой, простите, Варфоломей показал, что при захвате сплоховал не сам комиссар, а военврач Сморкалова. Женщина она неопытная – переодетые немцы позвали ее перевязать раненых, и военврач поспешила на помощь… Вот их и схватили. Товарищу Дубинину удалось застрелить на месте четверых.
– Товарищ Дубинин с начала войны застрелил так много немцев, что их хватило бы на батальон… Вот с кого нашим бойцам надо пример брать! – с некоторым воодушевлением начал говорить Иосиф Виссарионович, но неожиданно тихо закончил: – Жаль, что мне до сих пор так и не удалось его увидеть! Поговорили бы… о жизни, о смерти, о душе…
В кабинете повисла долгая пауза, пока нарком не махнул Сереге рукой: продолжай, мол, не сиди, как пень!
– Через некоторое время мы поняли, что для передвижений по городу диверсанты используют подземные коммуникации и подвалы домов. Причем ходили, твари, как у себя дома – наши поисковые группы с собаками несколько раз находили их следы, но тем удавалось уйти. Однако ближе к вечеру нам удалось локализовать район пребывания ядра вражеской группы и их пленников. Перекрыв все входы и выходы, даже люки канализации и подвальные окна, мы начали тотальное прочесывание и в то же время провоцировали немцев. К примеру, в разных местах оставили целые, на ходу, полуторки – одну из них и захватили немцы.
– Хитро! – одобрительно проворчал Сталин.
– На пути вероятного движения машины мы поставили пять засад. И в одну из них немцы и угодили. Прицельным огнем нам удалось положить там больше половины немецкой группы.
– Не боялись зацепить Дубинина и женщину? – строго спросил Иосиф Виссарионович.
– Нет, товарищ Сталин! – решительно мотнул головой Серега. – Я лично инструктировал бойцов – приказ был стрелять одиночными только по хорошо видимой цели. Пулеметный огонь мы, конечно, вели, но скорее для психологического давления – поверх голов. Мы бы их там всех и положили, но тут начался вражеский авианалет. Как потом выяснилось – его вызвал командир диверсантов. Хотел прорваться из города под его прикрытием. Но прорваться не вышло, и уцелевшие диверсанты снова ушли в подвалы. На этот раз мы шли за ними по пятам и точно знали, где находятся враги в каждый момент времени. Мало того – мы их гнали в нужном нам направлении и в конце концов загнали! Хотя сами немцы думали, что выбрали идеальное место для того, чтобы спрятаться – в том подвале, возле заброшенного овощехранилища, было целых четыре выхода! Диверсанты до последнего момента были уверены, что им есть куда отступить!
– А на самом деле? – азартно спросил Сталин.
– Это была заранее подготовленная ловушка! Мы отлично просчитали их действия и поняли, как их повязать! Ночью наши саперы аккуратно взорвали три выхода из четырех, а на оставшемся единственном выходе установили большую засаду.
– Но ведь темнота, как вы собирались стрелять? – Иосиф Виссарионович даже ладонью по столу хлопнул от волнения.
– Мы установили два мощных зенитных прожектора! – с довольной улыбкой ответил Серега. – И когда диверсанты вышли на открытое место, их ослепили, а потом сняли наши снайперы! А на оставшихся в укрытии я напал сам со своими самыми лучшими бойцами. Но товарищ Дубинин сам справился – завязал драку с командиром немцев, что помогло нам взять его живым и невредимым!
– Ай, молодец! – воскликнул Сталин. – И вы тоже молодцы! Надо же до чего додумались! Прожекторы…
– Командиром диверсантов оказался бывший офицер белой армии Птицын. У немцев он числился под именем гауптмана Фогеля.
– Хм… Птицын… Фогель… Смешно! – без улыбки сказал Сталин и повернулся к Берии: – Лаврентий, его допросили?
– Конечно, Коба! – кивнул нарком. – Фогель-Птицын запираться не стал и рассказал много чего интересного. По его словам, подробной схемой минских подвалов их снабдил местный житель, ранее занимавший видный пост в республиканском правительстве.
– Даже так?
– Да, Коба. Мы проверили – этот тип сейчас эвакуирован в Ташкент. Рубить сплеча не стали – пока установили за ним наблюдение. Также Фогель сообщил пароли, явки, имена агентов в Минске, Барановичах и Могилеве… Я тебе копию протокола принес.
– Потом прочитаю! – сказал Иосиф Виссарионович и развернулся к Наметову. – Мне докладывали, что Дубинин был ранен, это верно?
– Да, товарищ Сталин! Но ему сразу оказали помощь!
– Хорошо! А теперь расскажите нам о бомбежке поезда.
