– Знаешь, я был офицером, много повидал, но тут такой размах… Настоящая Курская дуга!
– Не поняла, – озадачилась Сморкалова, – какая еще дуга? Или ты имел в виду магнитную аномалию?
Еще бы ты понимала… В твоей реальности не было ни Сталинграда, ни Прохоровки.
– Проехали, – сказал я.
И в тот же момент послышался резкий голос:
– Стоять! Хенде хох!
– Вы уж что-нибудь одно выберите, – посоветовал я шагнувшим из-за дерева красноармейцам, – или по-русски командуйте, или по-немецки.
Усатый боец с сержантской «пилой» на черных петлицах молча отобрал немецкий автомат и попытался вытащить из моей кобуры «Грач». Не тут-то было! Пистолет даже не сдвинулся – чтобы его извлечь, нужно нажать планку на боку кобуры. Дабы упростить ему задачу, я снял оружейный пояс и вручил сержанту со словами:
– Отвечаешь головой! Это секретная разработка.
– Разговорчики! – машинально буркнул усатый, оторопело разглядывая странную конструкцию. – Кто такие?
– Сами-то вы кто? – воинственно парировала Светлана.
– Разведбат 1-й гвардейской танковой дивизии, – небрежно козырнул сержант. – У вас, гражданочка, оружие есть?
Сморкалова вместо ответа раскрыла свою сумочку и протянула ее молодому парню с ППД. Парнишка скосил глаза внутрь и почему-то покраснел.
– Повторяю вопрос: кто вы такие и что здесь делаете? – тоже глянув на содержимое сумки, сказал сержант.
– Батальонный комиссар Дубинин, – представился я, – а это военврач Сморкалова. Выполняем особое задание командования.
– А где тогда твоя форма, комиссар? – съехидничал молодой красноармеец.
– Фамилия? – с «командирской» ленцой в голосе спросил я.
– Красноармеец Кравцов! – на полном автомате ответил боец и тут же, поняв свою оплошность, прикусил язык.
– Я доложу командованию о твоей наблюдательности, красноармеец Кравцов! – холодно сообщил я.
– Да ты… да вы… да я вас… – начал закипать Кравцов, но его порыв был остановлен сержантом.
– Отставить! – сердито рявкнул усатый. – Доставим этих субчиков в штаб, там разберутся!
– Ох, только не пешком! – взмолилась Светлана. – Доставьте нас на машине, да хоть на чем! Хоть на лошади!
– Могу предложить танк! – хмыкнул сержант.
– Я согласна!
– Вперед!
Мы прошли под конвоем метров пятьдесят и вышли к небольшой поляне, куда как раз вписался легкий «БТ-7».
– Семеныч, заводи! – крикнул сержант, и молоденький конопатый мехвод, выглянувший из-за распахнутой «передней двери» «бэтушки», кивнул.
Кравцов ткнул пальцем на моторный отсек – полезай, мол. Я запрыгнул на гусеницу и подал руку Светлане.
– Помоги даме, что стоишь? Возьми за талию и приподними! – повернулась к красноармейцу Сморкалова.
Тот отодвинулся от женщины на метр, даже не попытавшись что-то сделать. Лицо парня приняло цвет переходящего красного знамени. Наверняка не целованный еще. Пришлось самому втаскивать Свету наверх.
Едва мы со Светой присели на горячую решетку и вцепились в поручневую антенну на башне – под прицелом бдительного красноармейца Кравцова, – как сержант махнул рукой:
– Вперед, Семеныч!
Почему-то танкисты очень любят именно мехводов звать по отчеству, хотя означенному Семенычу лет восемнадцать от силы…
И «бэтушка» дала гари, стартовав с места, как заправский гоночный болид. Несколько секунд мне казалось, что мы не едем, а летим через лес. Причем я лечу не на броне, а где-то рядом с танком… Впрочем, так казалось до первой же более-менее большой кочки, больно стукнувшей меня через металл корпуса по копчику.
Мы отъезжали все дальше от места битвы, и навстречу нам все чаще попадались следы присутствия военной братии – наспех выкопанные г-образные щели-укрытия, палатки и землянки, полевые кухни, бензовозы, какие-то грузовики с КУНГами, легкие броневики. Вот только людей почти не было видно. Видимо, мы ехали через тылы гвардейской дивизии, и все способные держать оружие сейчас на передовой.
Лес как-то внезапно закончился, мы выскочили на поле. Вдалеке, в широком прогале, между двух рощ я увидел силуэты танков, выглядевших на таком расстоянии словно вырезанные из серой бумаги. Высоко над ними висели двухмоторные «Юнкерсы» – всего пять штук. Хорошо их эскадрилье досталось – должно быть девять единиц. И тут я похолодел: это было то самое место, где во встречном бою погиб Батоныч – в военной энциклопедии мне попалась хорошая фотка: вот эти самые две рощи и груды горелого железа между ними.
Я быстро глянул на часы. Полдень давно миновал!
– Сержант! – крикнул я. – Где генерал Бат, он жив?
– Чего-о? – выпучил глаза сержант. Подумал и веско сказал: – Этого вам знать не положено!
– Ах, чтоб тебя…
Двухмоторные «Юнкерсы» начали свое грязное дело – бомбы так и посыпались вниз, на несколько танков, стоявших вразброс, неподвижно, хотя с виду и целых. Я подумал было, где же наши «ястребки», как вдруг из рощ захлопали зенитные автоматы. Первым получил уже отбомбившийся «Ю-88» – ему оторвало хвост. Второй бомбовоз рухнул с полным грузом, в месте падения встало огненное облако солидного размера. Остальные развернулись и ушли на запад, сбрасывая бомбы в чистое поле.
Усатый сержант и молодой Кравцов громко орали «ура!».
– Молодцы! – радостно крикнул я Свете, пытаясь перекрыть рев мотора, на котором мы сидели. – Научились-таки от воздушных атак войска прикрывать! Ты бы видела, что в июне творилось. Я во время первого «провала» как раз под бомбу угодил!
– Так который раз ты в прошлом? – прокричала мне в ухо Светлана.
– В пятый или в шестой! А может, и в седьмой, – ответил я, тоже крича ей в ухо. – Просто со счета сбился.
– И как ты возвращаешься в будущее?
– Меня убивают!
– Как?!
– Насмерть!
Света отстранилась от меня и, задумчиво оглядев с ног до головы, словно ища какие-то повреждения, закусила губу.
Настроение у меня после увиденной отбитой атаки бомбардировщиков поднялось, хотя сомнения грызли с прежним аппетитом – уцелел ли Батоныч. Ведь наверняка лез в первые ряды!
И вот «бэтушка» зарулила на длинную и узкую поляну, где под деревьями стояли укрытые ветвями палатки, ждали своего часа ящики и бочки под масксетями и выглядывали срубы землянок.
Спрыгнув с танка, я снял с него Свету.
– Спасибо, – чопорно сказала она.
– Пожалуйста, – улыбнулся я.
Хороший настрой не покидал меня, и его не смогло испортить даже нарочито суровое лицо особиста, в палатку которого нас провели. Я не стал дожидаться, пока особист сделает свой ход.
