Мадам де Помпадур поняла, что человек, которого она любила, не предъявлял такие уж высокие требования к представительницам прекрасного пола. Просто необходимо было удовлетворять его стремление к непрерывному возбуждению, достигаемому постоянной сменой женщин, обладанием новой, свежей плотью. Примерно с 1752 года маркиза самолично серьезно занялась организацией этого вида досуга короля, который прежде весьма кустарно обеспечивал его камердинер Доминик-Гийом Лебель (1696–1768).
Нимфы «Оленьего парка» и поиски истинной любви
«В дворцовом парке, как некогда при Короле-Солнце, Людовике ХIV, селили девушек, отобранных по указаниям Помпадур. Институт мадам Помпадур был устроен по всем правилам аристократических учебных заведений. Девушек обучали, одевали и воспитывали соответственно «вкусу короля». Обычно, чтобы не иметь соперниц, Помпадур не задерживала уже испробованные плоды, и они либо бесследно исчезали, либо отправлялись в монастырь и лишь как исключение возвращались к родным».
По поводу этого заведения много злословили, со временем и многое приукрасили. Из него то изображали натуральный сераль, то возводили в ранг некого учебного заведения, куда якобы стремились отдать своих дочерей придворные. На самом деле все выглядело намного прозаичнее.
После истории с заболеванием, подцепленным у дочери версальского мясника, Людовик XV настолько панически боялся заразы, что было решено привлекать для его услаждения как можно более юных девушек, лет четырнадцати-пятнадцати или даже моложе. Приводить их во дворец через комнату камердинера было сочтено опасным, ибо под угрозу ставилась репутация короля. Был приобретен небольшой дом в Версале, расположенный между двумя улицами, на бывшей территории оленьего парка, заложенного еще Людовиком ХIII. Этим любопытным заведением под псевдонимом Дюран заправляла некая мадам Бертран, ей были приданы в услужение полугорничная-полууборщица и повариха. Здание состояло из четырех комнат на первом этаже и четырех – на втором. Обычно там проживали не более двух девушек, которые наивно считали, что к ним в сумерки приходит развлекаться какой-то богатый владелец замка
[26].
Наиболее известной из обитательниц этого дома является так называемая «Морфиза», Мари-Луиза О’Мерфи, дочь ирландского сапожника. Она чрезвычайно нравилась королю, возможно, он даже испытывал к ней какие-то чувства. В 1754 году Мари-Луиза родила дочь, и августейший любовник избавился от красотки, выдав ее замуж за бедного дворянина из Оверни, – так поступали, в основном, со всеми использованными девицами, снабдив этот траченый товар приличным приданым, а наскоро окрещенного ребенка – пожизненной рентой. Возможно, имя этой особы так и кануло бы в Лету, если бы один из лучших художников эпохи рококо Франсуа Буше не увековечил бы своей искусной кистью обнаженную девушку на полотне, которое ныне считается одним из его самых выдающихся творений.
Место Мари-Луизы заняла ее младшая сестра Брижитт – повторилась история сестер Нельé, и заново воскресли пересуды о склонности короля к кровосмесительным связям. Таким образом, в течение долгих лет, когда Людовик находился под присмотром мадам де Помпадур, та бдительно следила, чтобы у него не было серьезной связи с особой сильного характера или большого ума. Поэтому король все долгие годы царствования маркизы не мог познать радости зрелой любви, разделенной с женщиной, которую ценил бы. У Людовика не было осознания того, что он является таким же мужчиной, как и все прочие.
Невзирая на регулярные посещения «Оленьего парка», внимание короля время от времени привлекала какая-нибудь дама при дворе. В 1759 году Людовик под предлогом визита в «Олений парк» частенько в небольшом экипаже отправлялся в Пасси, где наслаждался обществом некой мадмуазель Роман, которая довольно продолжительное время состояла монаршей любовницей. Она наотрез отказалась переехать в «Олений парк» и получила роскошное содержание. Не считая пожизненной ренты, эта дама, родившая королю сына, обошлась казне почти в миллион ливров. Вообще считается, что число детей, рожденных от этих непродолжительных связей Людовика ХV, составляет восемь человек; ни один из них не был признан им, хотя некоторые, подобно сыну мадмуазель Роман, который впоследствии стал аббатом, были обеспечены внушительным содержанием.
После кончины маркизы в 1764 году (в качестве особой милости ей было разрешено умереть в Версале, где смерть как будто бы не существовала вообще), король продолжает навещать заветный домик, но эти пресные приключения не тешат его. Людовика все больше гнетет печаль, и он не скрывает от окружающих свою скуку. Ему горько осознавать прозаичность и низменность своих похождений. Как писал один из современников, «он стал слишком ленив, чтобы серьезно заниматься делами, слишком пресыщен, чтобы получать удовольствие от развлечений».
Естественно, вопрос о том, кто займет место «официальной любовницы» короля, имел для двора первостепенную важность. Поскольку по традиции ею обязательно должна быть дворянка, то, естественно, ей непременно было суждено представлять интересы определенного клана. То клан Шуазёля, то клан принца Роган-Субиза пытался запустить в спальню короля свою кандидатку, но неудача преследовала и тех, и других.
Королю уже перевалило за шестьдесят, а поскольку он ранее предавался сексуальным успехам с большим пылом, то пресыщение вкупе с нараставшей физической немощью потихоньку подтачивало его потенцию. Теперь пробудить в нем страсть могла бы только какая-то необычная женщина. Весьма характерен вывод, сделанный молодой и красивой графиней де Серан, увлечения которой король не скрывал. Тем не менее, хотя она и была готова уступить монарху, тот не выказал себя пылким любовником. Как обмолвилась графиня, «приличие, сдержанность и скромность не являются тем, что ему нужно».
Более чем красочно описывает состояние короля история с мадам де Лапопелиньер. Она обладала недурным опытом в любовных делах и сочла, что достаточным образом возбудила интерес короля, чтобы через посредничество камердинера Лебеля тайно проникнуть в королевскую спальню.
Далее, согласно мемуарам де Дюффор де Шеверни, события разворачивались следующим образом.
«Людовик ХV возвратился лишь в час ночи.
– Я не ожидал найти здесь такую прекрасную женщину, – промолвил он. – Вы очаровательны во всех отношениях. Я разденусь при моем публичном отходе ко сну, сделайте то же самое; я возвращусь к вам как можно скорее.
Дама, не привыкшая заниматься этим сама
[27], кое-как справилась с сей задачей и юркнула в постель, несколько устыженная той ролью, которую вынуждена играть.
