– Мадам, я покорен тем, что первая милость, о которой вы просите меня, являет собой акт гуманности!
Смертную казнь чете де Луэзм отменили, супругов заключили в замок Сомюр, откуда освободили при восшествии на престол Людовика ХVI, даже назначившего супругам пенсию. Эти поступки создали графине репутацию защитницы пострадавших и сердобольной женщины. Но истинную популярность в народе принесло ей заступничество за солдата-дезертира, захотевшего всего-навсего повидать своих родителей, с которыми он поссорился. Солдат Карпантье покинул свой гарнизон не во время военных действий, а лишь воспользовался отсутствием офицеров. Тем не менее за этот проступок он подлежал смертной казни. Офицер, вынесший приговор, сам счел его чрезмерным, назначил отсрочку приведению его в исполнение и написал об этом маркизу де Беллевалю, надеясь, что тот сможет довести историю до сведения мадам Дюбарри. Офицер указал в письме, что отложил приведение приговора в исполнение. Беллеваль испросил через герцога д’Эгийона аудиенцию у фаворитки, благосклонно выслушавшей его и пообещавшей известить короля.
На следующий день маркиз был приглашен в покои фаворитки, где присутствовал король, заявивший ему: «Благодарите графиню и сообщите вашему протеже, что я милую его за его внимание к моей службе, он должен забыть ошибку, в которой счел виновным себя». Карпантье был освобожден и впоследствии стал образцовым солдатом. Маркиз Беллеваль за свои посреднические хлопоты получил вознаграждение в виде возможности приложиться к ручке прекрасной мадам Дюбарри. Эта история принесла графине популярность в народе вопреки всем тем потокам грязи, которые изливали на нее памфлеты Шуазёля. Постепенно двор смирился с присутствием бывшей куртизанки.
Тем не менее сторонники де Шуазёля не оставляли попыток хоть как-то насолить фаворитке. Во время пребывания двора в Фонтенбло его племянник, герцог де Лорагэ, взял в борделе Гурдан девицу и появился с ней при дворе, представив ее как графиню де Тонно
[41]. Придворные умирали со смеху; естественно, об этом донесли королю, тот вышел из себя и отправил герцога де Лорагэ в изгнание в Англию, а Гурдан вместе с ее выводком было запрещено пребывание в Фонтенбло. Сводня имела обыкновение следовать со своим живым товаром за перемещающимся двором, и ее постоянные клиенты были чрезвычайно огорчены суровостью указа короля.
Достойно упоминания почти полное единодушие современников в следующем мнении: даже на вершине своего могущества графиня Дюбарри никогда не пользовалась положением фаворитки, чтобы вмешиваться в политику. Мирабо в своей «Галерее французских дам» похвалил мадам Дюбарри за то, что она сумела в отличие от маркизы де Помпадур избежать того, чтобы «переселиться из постели своего любовника в его кабинет, именно того, что совершила эта надменная женщина, которая назначала любовниц своему королю, министров – в его совет, генералов – в его армии, прелатов – в церковь, отправляла в застенки любого, позволившего себе опрометчивые высказывания». Она была настолько равнодушна к политике, что ее на самом деле нельзя упрекнуть в использовании того, что характерно для нарушения установленных законом границ при абсолютизме: нарушении тайны переписки, использования ордеров на заключение с подписью короля (так называемых lettres de cachet) и т. п. Графиня признавала, что ее интересы не простираются за пределы увлечений истинной женщины, и сохранила тот редкий дар смеяться над самой собой, совершенно несвойственный придворным дамам, столь цеплявшимся за свой облик знатной особы, безупречной во всех отношениях. Принц де Линь описывает в своих мемуарах сцену, которая произошла как-то во время утреннего туалета графини в присутствии короля. Графиня попросила принца написать ей памятную записку по какому-то поводу. Принц не упустил случая съязвить:
– Я отдам ее вашему куаферу Лакруа, чтобы он наделал из нее папильоток. Полагаю, сие есть единственный способ вложить вам оное дело в голову.
Графиня искренне расхохоталась, от всей души смеялся и король.
Монарх оказывает все больше знаков благоволения своему новому увлечению. 24 июля 1769 года он дарит графине Дюбарри в пожизненное пользование небольшой замок Лувесьен (или Люсьен, как его было принято называть в то время). Земля под этот участок была приобретена еще Людовиком ХIV в 1700 году, и на ней по приказу короля возведен особняк для инженера-бельгийца Арнольда Девиля. На него был возложен надзор за строительство установки и акведука Марли, подававших воду из Сены в резервуары Версаля. Инженер прожил в особняке до 1708 года, а затем здание передавалось различным дворянам по усмотрению короля. После смерти последнего владельца, принца де Ламбаль
[42], в возрасте всего 20 лет, его родственники вернули это поместье во владение короны.
Часто историки придают преувеличенное значение этому подарку короля, считая его роскошным и называя то дворцом, то замком. На самом деле этот небольшой трехэтажный особняк весьма буржуазного вида не считался ни красивым, ни удобным, поскольку некоторые придерживались мнения, что шум, производимый водной установкой Марли, отравляет проживание и мешает хорошему сну. Позднее к нему пристроили два небольших крыла для прислуги. Однако же графиня с первого взгляда прониклась любовью к этому месту, и главному контролеру строений его величества был отдан приказ привести особняк в порядок, что и было исполнено под надзором архитектора Габриэля. Сначала мадам Дюбарри хотела вообще снести особняк и построить на его месте другой, но очень быстро отказалась от этого замысла. Было сочтено необходимым заодно с реставрацией расширить службы и построить теплицу и оранжерею.
Перепланировка и отделка здания заняла два года, каковые работы обошлись в 138 тысяч ливров. Особняк располагался в тенистом парке, поднимавшемся по холму, возвышающемуся над Сеной. Позднее по указанию мадам Дюбарри там построили великолепный павильон для торжественных празднеств, а парк украсили фонтанами, легкими постройками и статуями. Пожалуй, самой впечатляющей из них была изваянная из мрамора «Купающаяся Венера» Аллегрена, которая имела большой успех в Салоне 1767 года, а мадам Дюбарри получила ее в подарок в 1772 году. Она тотчас же заказала автору парную скульптуру «Купающаяся Диана», изображавшая богиню, внезапно застигнутую Актеоном, которая, впрочем, не производила такого же сильного впечатления.
В декабре 1769 года Людовик ХV передал фаворитке в пожизненное пользование торговые ряды города Нанта, сдача которых в аренду приносила доход в сорок тысяч ливров в год.
