В течение трех часов Фукье-Тенвиль с мельчайшими подробностями излагал преступления Жанны. Он развил все аргументы, предоставленные в его распоряжение Гривом, стараясь отяготить ее вину. Оратор завершил свою речь следующим образом:
– Таков, граждане присяжные, результат имевшего место судебного расследования. Вам предстоит взвесить его посредством вашей мудрости. Вы видите, что роялисты, федералисты, все эти фракции, с виду разделенные между собой, все имеют тот же самый центр, тот же самый предмет, ту же самую цель. Внешняя война, война в Вандее, волнения на юге, мятеж в департаменте Кальвадос, все они повсеместно подчиняются тем же самым принципам и тем же самым вождям, д’Артуа и Петиону; все действуют по указке Питта. И, если бы покров, скрывающий столько коварства не был бы ранее некоторым образом приподнят, сегодня можно было бы сказать, что он полностью разорван, и заговорщикам не остается ничего иного, кроме стыда и кары за свои гнусные сговоры. Да, французы, мы клянемся в том, что предатели погибнут и выживет единственно свобода. Она устояла, и она устоит перед всеми попытками сплотившихся деспотов, их приспешников, их священников и их омерзительных угодников. Из этого полчища бандитов, сплотившихся против него, народ искоренит всех своих врагов. Стоящая перед вами заговорщица могла под защитой роскоши, приобретенной ею посредством блуда, жить в лоне отечества, которое, казалось бы, предало погребению вместе с тираном, достойной подругой коего она была, память об ее проституции и скандале ее возвышения. Но свобода народа в ее глазах была преступлением; ему надлежало быть рабом, пресмыкаться перед своими господами. Все самое чистое из сути народной должно было быть принесено в жертву для оплаты ее удовольствий. Этот пример, присовокупленный ко столь многим другим, все больше и больше доказывает, что распутство и дурные нравы являют собой величайших врагов свободы и счастья народов. Поразив мечом правосудия сию Мессалину, виновную в заговоре против отечества, вы не только отомстите республике ее преступления, но вы с корнем вырвете общественный порок и вы утвердите царство нравов, каковое является первой основой царства народов.
Защита мадам Дюбарри была поручена адвокату Шово-Лагарду. Ему не удалось спасти от палача голову Марии-Антуанетты, но также и не было суждено достичь успеха в защите бывшей любовницы Людовика ХV, ибо вообще не представлялось возможным поколебать убежденность присяжных, твердо принявших решение заранее.
Речь, произнесенная им в защиту мадам Дюбарри, не сохранилась, однако в архивах имеется листок бумаги, на котором он записал подлежащие особому опровержению пункты из перечня тех, по поводу которых так усердно распинался в своей трехчасовой речи обвинитель Фукье-Тенвиль. Похоже, адвокат пытался доказать, что:
1. Мадам Дюбарри не благоволила врагам республики, не была эмигранткой и не оказывала помощи эмигрантам.
2. Она не носила траур по Людовику ХVI.
3. Она не сожительствовала с Уильямом Питтом.
4. Она не прятала в Лувесьене жалованные грамоты некого эмигранта.
5. Будучи любовницей Людовика ХV, она не растратила государственную казну.
В конце этого перечня имеется приписка, представляющая собой проницательный психологический портрет мадам Дюбарри:
«Вероятно, из всех невинных жертв, представших перед устрашающим Революционным трибуналом, сия была единственной, не проявившей мужества».
Председатель Дюма подвел итог судебного расследования. Коллегия присяжных удалилась для вынесения решения. Она возвратилась в одиннадцать часов вечера. На все вопросы прозвучало неумолимое «да». Обвиняемых ввели, чтобы они выслушали приговор.
«Ввиду достоверности того, что практиковались махинации и поддерживался сговор с врагами государства и их агентами для вовлечения их в совершение враждебных действий, указания им и благоприятствования средствам для их использования и направления против Франции, а именно совершения под вымышленными предлогами различных путешествий за границу для согласования сих враждебных планов со своими врагами, оказания им или их агентам денежной помощи;
• что Жанна Вобернье, женщина Дюбарри, проживающая в Лувесьене, вышеуказанная куртизанка, изобличена в том, что является одним из авторов или соучастников этих махинаций и тайных сношений;
• что Жан-Батист Ванденивер, голландский банкир, проживающий в Париже, Эдме Жан Батист Ванденивер, банкир в Париже, и Антуан-Огюстен Ванденивер, банкир в Париже, изобличены в том, что являются соучастниками этих махинаций и тайных сношений;
• заслушав выводы общественного обвинителя по применению закона:
• приговариваются указанная Жанна Вобернье, женщина Дюбарри, указанные Ж.-Б. Ванденивер, Э.Ж.Б, Ванденивер и А.О. Ванденивер к смертной казни».
Приговор подлежал исполнению в течение последующих суток с конфискацией имущества и опубликованием решения суда в виде расклеенных объявлений.
До зачтения приговора мадам Дюбарри не ожидала вынесения такого сурового решения, ибо чувствовала себя невиновной и неправедно судимой. Она не понимала, что представляла собой один из символов ненавистной королевской власти и, отправляя ее на гильотину, судьи в очередной раз обезглавливали монархию.
Услышав приговор, графиня без чувств упала на скамью. Наверное, здесь можно было бы описать ее ощущения выражением из старинного романа «кровь застыла у нее в жилах». Жандармы отвели осужденную в камеру. Казнь была назначена на следующее утро в одиннадцать часов утра, на площади Революции. Страшно даже представить себе, в каких мучениях Жанна Дюбарри провела эту, последнюю в ее жизни, ночь.
Утром охранники открыли дверь в ее камеру. Ей обрезали ее роскошные волосы, которые, невзирая на седые пряди, все еще, на зависть молодым женщинам, ниспадали пышными локонами ей на плечи, и обрядили в серый балахон приговоренной к смерти. Существует рисунок, якобы представляющий осужденную мадам Дюбарри перед отправлением на казнь, но мне он кажется недостоверным: слишком стройна и изящна изображенная на нем явно не пожилая особа.
Прожившая вторую часть своей жизни в любви и холе, графиня наткнулась на непроницаемую стену людской беспощадности и ненависти, непостижимых для нее. Привыкшая к своей неотразимости для мужчин, она никак не могла взять в толк, чем пробить эту несокрушимую стену, вознесшуюся перед ней. Во время процесса ее попытки пустить в ход испытанные приемы кокетства выглядели настолько неуместно, что мадам Дюбарри быстро осознала это. Оставалось последнее средство: купить этих непонятных людей. Пусть она потеряет остатки своего состояния, но сохранит себе жизнь.
Графиня ухватилась за эту последнюю соломинку. Вполне возможно, что она всю бессонную ночь перебирала в памяти укромные места, где были припрятаны ее сокровища. Впоследствии историки поражались точности, с которой она перечисляла места укрытия своих вещей, их количество и описание. Этим мрачным утром мадам Дюбарри лихорадочно пролепетала тюремщикам, что желает сделать важные заявления.
В течение трех часов судья Франсуа-Жозеф Денизо вел в тюремной канцелярии Консьержери запись спрятанных сокровищ бывшей королевской фаворитки. Она призналась, что закопала в своем парке или передала слугам «золотой несессер», что «в шкатулке в виде корзинки, закопанной напротив ледника, где заперты инструменты садовника в Лувесьене, находятся 1 531 золотой достоинством по 24 ливра, цепочка с бриллиантами, две серьги с девятью или десятью камнями, три кольца с белыми бриллиантами, одно с изумрудом и белыми бриллиантами, два ожерелья из кораллов, одно колье из натурального жемчуга, одно колье из золотых жемчужин, две или три шейных цепи, портрет Людовика ХV в золотой рамке, шкатулка из черепахи, оправленная в золото, с портретом Марии-Антуанетты кисти Соважа» и так далее и тому подобное. Этот перечень состоит из дюжины разделов и включает в себя несколько сотен драгоценных украшений и произведений искусства огромной ценности. Заключенная даже предложила написать письмо в Лондон, чтобы добиться возврата украденных драгоценностей, «если сие угодно Трибуналу». Она надеялась, что ответа придется ждать несколько дней, а это даст ей передышку.
