Одного за другим отправляла девушка в город тайных лазутчиков, сама же ждала ответа и, склонившись у образа Пресвятой Девы, молилась.
До самой полуночи ее курьеры уходили и возвращались. Затем появился некто, кто был гораздо больше, чем посланец – брат собственной персоной!
Как ей и сообщили, брат был ранен и прибыл в компании гарнизонного хирурга, своего приятеля. Они примчались в большой спешке, словно за ними гнались по пятам. Как вскоре выяснилось, за ними действительно была погоня.
Полковник Миранда поспешно отобрал самые дорогие из своих сокровищ. Беглецы погрузили их на вереницу мулов, оседлали коней и отбыли. И едва успели удалиться с места действия, как клевреты нового коменданта, возглавляемые им самим, ворвались в дом и завладели им.
К этому времени негодяй, по счастливой случайности, был не в себе – упился до такой степени, что едва соображал, что творится вокруг. Словно во сне, выслушал он весть, что полковник Миранда улизнул. Еще ужаснее было то, что предполагаемая его жертва тоже вырвалась из западни.
На рассвете, несколько протрезвев, он принял рапорты от тех, кого отрядил в погоню – все повторяли одну и ту же повесть о неудаче. Урага впал в ярость, граничащую с безумием, так как бегство бывшего коменданта Альбукерке лишило его двух вещей, самых заветных в жизни: мести мужчине, которого он всем сердцем ненавидел, и обладания женщиной, которую страстно любил.
Глава 6. В окружении
Равнина из чистого песка, отливающего красновато-желтым блеском в лучах восходящего солнца. К востоку и западу она простирается без конца и без края, но на севере ограничена цепью гор с плоскими, как стол, вершинами, с юга же обрамлена чередой утесов, вздымающихся, подобно отвесной стене, на высоту в несколько сот футов и уходящую вдаль, насколько хватает глаз.
На полпути между этой протяженной оградой и горами располагаются шесть больших фургонов «конестога»
[17], сцепленных между собой и образующих фигуру, напоминающую ромб или эллипс – корраль. Внутри корраля находятся пятнадцать человек и пять лошадей.
Только десять человек живы, остальные пять – мертвы, и тела их распростерты между колес фургонов. Трех лошадей постигла та же участь.
С наружной стороны множество убитых мулов – некоторые запряжены в торчащие оглобли, сломавшиеся под тяжестью туш. Обрывки кожаных ремешков и упряжи свидетельствуют о том, что иным животным удалось освободиться и умчаться прочь с опасного места.
Внутри и повсюду вокруг заметны следы схватки – почва истоптана и изрыта копытами и сапогами, тут и там видны ручейки или лужи крови. Поскольку жидкость быстро впитывается в песок, это означает то, что кровь пролита недавно – кое-где она еще дымится.
Все признаки говорят о только что кипевшем бое. Да и как может быть иначе, ведь схватка все еще продолжается, вернее, стихла на время, чтобы перейти в новую фазу, обещающую стать еще более ужасной и кровопролитной, чем закончившаяся только что.
Трагедию объяснить несложно. Нет нужды задавать вопрос, почему фургоны остановились или почему люди, мулы и лошади погибли. На расстоянии ярдов в триста дальше по песчаной равнине располагается другая группа конных, числом около двух сотен. Полуобнаженные тела всадников имеют кожу бронзового цвета, причудливо разрисованную красками: белыми, как мел, угольно-черными и красной охрой. Это, а также кожаные набедренные повязки, леггины
[18] и плюмажи из перьев, подобные зарослям на головах – все эти признаки говорят о принадлежности этих людей к индейцам.
То хищная шайка красных пиратов, напавшая на путешествующий караван белых – зрелище, отнюдь не диковинное в прериях.
Индейцы предприняли первый натиск, призванный рассеять караван и с ходу захватить его. Случилось это перед рассветом. Потерпев неудачу, краснокожие теперь осаждают караван, обложив его со всех сторон на расстоянии, недостижимом для винтовок осажденных. Кольцо осажденных образовывает круг, в центре которого располагается горстка фургонов. Осада ведется не по науке, но постоянно меняется, постоянно движется, подобно удаву, обвившему кольцом жертву и сжимающему объятия с целью задушить жертву.
В данном случае у жертвы нет шансов на избавление, никакой иной альтернативы, кроме как покориться судьбе.
То, что укрывшиеся за повозками люди «не сломались» при первой атаке, многое говорит об их характере. Это наверняка не простые эмигранты, пересекающие прерии в надежде обрести новый дом. Будь это так, они не успели бы «закорралить» неуклюжие фургоны с такой быстротой – а ведь путники уже снялись с ночного лагеря и нападающие застигли караван в движении, пользуясь преимуществом того, что «конестоги» ехали медленно, увязая в рыхлом песке. И будь то обычные переселенцы, им не удалось бы держаться так твердо и уложить такое множество врагов. Да, среди дикарей на равнине виднеются по меньше мере два десятка безжизненно распростертых тел.
На некоторое время боевые действия приостановились. Краснокожие, разочарованные неудачей первого натиска, отступили на безопасное расстояние. Смертоносные, как они могли решительно убедиться, пули белых вынуждают их соблюдать осторожность.
Но пауза едва ли обещает продлиться долго, о чем свидетельствует жестикуляция дикарей. В одной из частей кольца собралась группа, держащая совет. Другие носятся галопом туда и обратно, передавая инструкции, явно заключающие изменения в план атаки. Пролив столько крови и видя перед глазами тела убитых товарищей, индейцы едва ли могут отступить. В их воплях звенит твердая решимость отомстить, обещающая скорое возобновление схватки.
– Как думаешь, кто они такие? – осведомляется Фрэнк Хэмерсли, владелец подвергшегося нападению каравана. – Это команчи, Уолт?
– Угу, киманчи, – ответствует тот, к кому обращен вопрос. – Притом самые плохие из киманчей – шайка трусливых тенава. Это я по их лукам сказать могу. Разве не видите тех двойных сгибов на них?
– Вижу.
– Ну вот, как раз такие луки у тенава – похожие на апачские.
– Говорили, что на этом маршруте индейцы дружественные, – замечает Фрэнк. – С чего им вздумалось нападать на нас?
– Инджины никогда друж-желюбными не бывают. Только не тенава. Техасцы изрядно пощипали их недавно под Тринити. Кроме того, думаю, есть и еще причина. Дело в белых, которые шли этой дорогой в прошлом году. Там у них заварушка случилась с краснокожими, несколько скво погибли. Точнее, убили их. Среди белых несколько мексикинов было, так вот, это их рук дело. А нам теперь расплачивайся за их подлое пов-ведение.
– И как же нам лучше поступить?
– Лучше тут не будет, боюсь. Не вижу другого шанса, кроме как драться до конца. Сдаваться на милость не поможет – милости в них ни на грош.
