– Пора, Роблес, – заявил бородатый. – До заката еще шесть часов. Мы как раз успеем попасть в долину и выйти на дорогу, идущую вдоль реки. После захода солнца нам едва ли грозит встреча с кем-то – в эти дни все боятся индейцев. Еще через четыре часа мы будем в Альбукерке, значительно позже времени, когда тамошние жители улягутся в постель. Мы выждали достаточно долго, и мешкать более не стоит. Приглядывайте за мулами, мосо! Vamonos!
[27]
Повинуясь команде, они двигаются по ущелью. Вожак, как и раньше, едет впереди, за ним следует Роблес, а мосо с гружеными мулами замыкают процессию.
Вскоре караван снова входит в дефиле между горами и берет курс на северо-запад, в молчании следуя к долине Рио-дель-Норте. Путь по-прежнему лежит мимо каньонов и ущелий – то не дорога вовсе, но просто вьючная тропа, едва заметная по следам редких путешественников или отпечаткам копыт отбившегося от стад скота.
Солнце едва скрывается за далекими Кордильерами на западе, когда стены Сьерра-Бланка раздвигаются по сторонам дефиле, открывая нагруженному добычей каравану вид на широкую плоскую равнину реки Дель-Норте. Вскоре путники спускаются в нее, и среди ночи, под куполом звездного неба, пересекают дорогу с широкими колеями от грубых сельских повозок, называемых «карретас», говорящую о близости поселений. Дорога была сельская и вела от подножий холмов сьерры к переправе через реку, расположенной близ деревни Томе. Там она пересекалась с главной дорогой, идущей от Эль-Пасо на юг через все приречные города Нью-Мексико.
Повернув от Томе на север, белые грабители, еще недавно выряженные индейцами, продолжили свой путь к Альбукерке. Любой, кто встретил бы их на дороге, принял за группу торговцев, едущую от Рио-Абахо в столичный город Санта-Фе.
Но так далеко им добираться не нужно. Целью их путешествия был Альбукерке, хотя прибыв в город вскоре после полуночи, путешественники не остановились в нем и постарались не произвести шума, способного разбудить спящих обывателей.
Тихо миновав незамощенные улицы, караван продвинулся немного за окраину. Направлялся он к большому дому, или асьенде, прятавшемуся в тени деревьев. На крыше имелся бельведер, или мирадор, тот самый, на котором всего год назад стояли, покуривая сигары, полковник Миранда и его американский гость.
В привратницкой располагался караул солдат, перед воротами стоял часовой. Он привалился к калитке, его силуэт слабо обрисовывался на серо-белом фоне стены.
– Quien-viva?
[28] – окликнул солдат всадников, когда стук копыт вывел его из полухмельного забытья.
– El Coronel-Commandante!
[29] – ответил высокий властно.
Это произвело ожидаемый эффект – его голос сразу узнали. Часовой, отсалютовав ружьем, позволил всадникам проехать без дальнейших расспросов, пропустив также следующий за ними атахо. Весь караван растворился за темными воротами, как накануне растворился в горной пещере.
Вслушиваясь в цокот копыт по камням внутреннего дворика-патио, часовой строил свои догадки и предположения. Ему не давала покоя мысль о том, что могло так долго удерживать коменданта вдали от порученного ему поста, а также другие вопросы столь же озадачивающего толка. Но они недолго занимали его. Какая разница, как или где тратит свое время комендант, пока солдат получает свое жалованье-суэльдо и рацион? А то и другое поступали без задержки, и на этой вселяющей уверенность ноте часовой завернулся в желтый плащ, привалился к стене и вскоре снова впал в состояние полусна-полубодрствования, из которого его вывело неожиданное прибытие гостей.
– Карамба! – воскликнул полковник, обращаясь к подчиненному, когда прибрав под замок добычу, оба расположились в прекрасно обставленной комнате в асьенде со столом, графином и бокалами. – Поездочка вышла долгая и утомительная, не так ли? Но мы не даром потратили время и труды. Ну же, теньенте, наполните снова свой бокал и давайте выпьем за успех нашего коммерческого предприятия. Пусть сбыть товары у нас получится так же выгодно, как приобрести их!
Лейтенант охотно налил вина и присоединился к тосту командира.
– Я подозреваю, Роблес, – продолжил полковник, – что вам все это время не давала покоя мысль, откуда узнал я про караван, разграбление которого так обогатило нас: про его маршрут, точное время прибытия, число сопровождающих и все такое? Думаете, это наш друг Рогатая Ящерица сообщил мне все эти сведения?
– Нет, не думаю, поскольку это невозможно. Откуда Рогатая Ящерица сам мог узнать, и причем заблаговременно, чтобы предупредить вас? Признаться честно, мио коронель, я на этот счет пребываю в полной растерянности. У меня нет ни малейшей догадки.
– Я мог бы дать вам ключ, умей вы читать. Но вы не можете, мио теньенте, потому как вашим образованием самым печальным образом пренебрегли. Но не важно, я прочитаю вслух.
С этими словами полковник извлек из ящика стоящего поблизости письменного стола листок бумаги, свернутый в форме письма. Судя по почтовой марке, это и было письмо. К тому же выглядел документ так, словно ему пришлось проделать большой путь, вполне вероятно, с посыльным. И действительно, письмо пересекло всю прерию.
«El Coronel Miranda, Commandante del Distrito Militario de Albuquerque, Nuevo Mexico»
[30], – гласил начертанный на нем адрес. А сам текст, тоже на испанском, в переводе звучал так:
«Дорогой полковник Миранда! Я собираюсь выполнить обещание, данное вам при расставании. Мое торговое начинание уже продвинулось так далеко, что близится пора выступать на равнину. Мой караван будет невелик, всего шесть или семь фургонов с менее чем двумя десятками людей, зато стоимость товаров находится в обратной пропорции к их количеству – они предназначены для „рикос“ вашей страны. Выступить я собираюсь из приграничного городка Ван-Бюрен, штат Арканзас, и пойду новым маршрутом, открытым недавно одним из прерийных торговцев. Путь этот проходит вдоль реки Канейдиан, которую вы называете „Рио-де-ла-Канада“, и огибает верхний край великой равнины Льяно-Эстакадо. Этот южный маршрут предоставляет нам большую независимость от времени года, поэтому я смогу путешествовать осенью. Если ничто не задержит меня по пути, я буду в Нью-Мексико примерно в середине ноября, и уже сгораю от нетерпения возобновить знакомство, в котором вы выступали в качестве дающего, я же исключительно в роли получателя благ.
Это письмо я отсылаю с весенним караваном, отправляющимся из Индепенденса в Санта-Фе, в надежде, что оно благополучно достигнет вас.
Подписываюсь, дорогой полковник Миранда, как ваш преданный друг
Фрэнсис Хэмерсли»
