Заросли мешают охотнице разглядеть то, что лежит на земле, хотя ей и так понятно – это нечто способное привлечь внимание сопилоте. Она явно достаточно знакома с жизнью в пустыне, чтобы прочитать эти письмена и уловить их значение. Событие не только пробуждает любопытство, но и требует расследования.
– Кто-то там упал, но еще не погиб? – спрашивает сама себя девушка. – Интересно, кто? Никогда не могла смотреть на этих отвратительных птиц без трепета. Santissima
[37], как я вздрогнула, когда эта тварь захлопала прямо перед моим носом своими черными крыльями! Мне так жаль любое живое существо, которому они угрожают, даже если это койот. Может, койот, а может, антилопа. Другая живность почти не встречается на этой пустынной равнине. Идем, Лолита, давай выясним, кто там! Нужно будет сделать небольшой крюк, и от тебя это потребует дополнительных усилий, но ты ведь не возражаешь, девочка моя? Я знаю, что не возражаешь.
Повинуясь легчайшему движению узды, кобыла повернула и возобновила скачку уже в направлении вьющейся стаи.
Позади остается миля, и до птиц уже близко, но привлекший их объект пока не виден. Он может скрываться или в зарослях травы, или под большой юккой, темные побеги которой вздымаются над полынью на несколько футов, и над которой и кружат стервятники.
Подъехав к юкке на расстояние выстрела из ружья, всадница заставляет Лолиту сбавить прыть, а затем переводит на шаг. В зрелище смерти, агонии и борьбы испускающего дух живого существа, пусть это даже всего лишь бессловесная скотина, есть нечто неизменно вызывающее сочувствие, смешанное с благоговением. Последнее и овладевает молодой девушкой, спешащей к месту, где кружат птицы.
Ей не приходит в голову, что причиной внимания стервятников может служить человек, хотя воспоминание о схожей ситуации заставляет ее гнать коня – однажды и она сама вместе с родными и близкими, оказалась вдруг в положении добычи, вокруг которой реет стая сопилоте.
Но сейчас у нее нет ни малейшего подозрения, что причиной их внимания является человек – сюда, в Льяно-Эстакадо, люди забредают редко, да и прочие живые существа сторонятся пустыни.
Подъехав ближе, сеньорита замечает черный диск, очерченный на темно-зеленых листьях юкки. При более тщательном рассмотрении он приобретает форму птицы, такого же грифа. Стервятник мертв и нанизан на острые ветви растения, как будто рухнул на них с высоты.
При виде этой картины губы наездницы трогает улыбка.
– Ну, кобылка, я зря потратила свое время и твои силы, – говорит она, натягивая поводья и наполовину повернув мустанга. – Эти жуткие птицы всего лишь слетелись на место падения себе подобной и устроили над ней velorio
[38].
Снова посмотрев в сторону мертвого грифа, она продолжает:
– Впрочем, любопытно, будут ли они просто бдеть над трупом, и не являются ли плакальщики каннибалами, которые не прочь сожрать себе подобного. Нашему естествоиспытателю дону Просперо будет любопытно узнать сей факт. Почему бы не задержаться на некоторое время и не понаблюдать?
С минуту в ней угадывается нерешительность – уехать или остаться? Но от этой нерешительности не остается и следа, когда следующее событие вытесняет в ней научный интерес чем-то близким к страху.
Мастифы, поотставшие за время скачки по равнине, теперь нагнали хозяйку, но вместо того, чтобы остановиться рядом с Лолитой, устремились к юкке. Не смрад мертвого сопилоте, при всей его силе, привлек их – это был запах, более отвечавший их кровожадным инстинктам.
Подбежав к дереву, собаки обогнули его, но затем с рыком отпрянули назад, словно нечто, поджидавшее их там, дало отпор.
– Раненный медведь или волк! – высказывает догадку владелица псов.
Но не успевают эти слова сорваться с ее уст, как она понимает, что ошиблась. Среди лая собак девушка улавливает звуки человеческого голоса. В то же самое мгновение над ветвями растения показываются голова и рука – рука, сжимающая нож с длинным лезвием!
Глава 23. «Собаки, сидеть!»
Вопреки очевидному самообладанию и трезвому рассудку, наездница Лолиты явно испугана – более чем стервятники, взмывшие при ее приближении несколько выше. Не удивительно, что на девушку так подействовала эта странная картина: голова мужчины с усами и рука с ножом, на лезвии которого видна кровь! И это в уединенном месте!
Первая мысль всадницы – развернуть Лолиту и умчаться прочь отсюда. Но поразмыслив, она остается. Мужчина явно один, и на лице у него не читается ни злодейского умысла, ни злобы. Цвет кожи и усы указывают на белого человека, не индейца. Кроме этого бледность на щеках и потерянный, болезненный взгляд говорят о страдании, не о грехе.
Все это охотница подмечает с первого взгляда и принимает решение. Вместо того, чтобы ускакать, она направляет мустанга к юкке. Приблизившись, девушка соскакивает с седла и, с хлыстом в руках, устремляется к собакам, которые по-прежнему подают голос и грозят наброситься на чужака.
– Abajo, perros! abajo, feos! A tierra!
[39] – выговаривает она псам, огрев каждого ударом, после чего те разом успокаиваются и жмутся к ее ногам. – Разве не видите, что вы ошиблись? Не поняли, что кабальеро – не индио? – Тут она поворачивается к мужчине. – Хорошо, что у вас белая кожа, сеньор. Будь она бронзовой, я не уверена, что смогла бы спасти вас от участи быть растерзанным. Мои мальчики не расположены к американским туземцам.
Пока девушка произносит эту немного сумбурную речь и производит действия, ее сопровождающие, Фрэнк Хэмерсли – ибо это он и есть, – смотрит на нее в молчаливом недоумении. Кто перед ним? Две огромные, свирепого вида собаки, лошадь в странной сбруе, молодая девушка, едва переступившая порог зрелости, причудливо и живописно одетая. Что он слышит? Поначалу лай мастифов, собирающихся порвать его на части, затем голос, приятный и мелодичный, как трель певчей пташки! Не сон ли это?
Фрэнк находился в забытьи, из которого его вырвал собачий рык. Но то был кошмар, теперь же все наоборот. Демоны преследовали его во сне, теперь же перед ним ангел.
Девушка перестала говорить. Когда вызванное резким пробуждением головокружение прошло, сознание молодого человека прояснилось, и он начал воспринимать реальность. Неожиданная тревога вызвала мгновенный прилив сил, который вскоре миновал. Слабость вернулась, и раненый снова опустился бы на землю, если бы не ухватился за юкку, плотные листья которой помогли ему удержаться на ногах.
– Valga me Dios!
[40] – восклицает девушка, уяснив состояние собеседника. – Ay de mi!
[41] – продолжает она страстно. – Вам плохо, сеньор? Это от голода? От жажды? Вы заблудились в Льяно-Эстакадо?
