День, всего лишь день! Солдатам требуется целых пять, чтобы пересечь пустыню и войти в долину Дель-Норте. Еще есть шанс настичь их. Шанс тем более реальный, что уланы отягощены пленницами, и не знают о погоне, поэтому ехать будут не спеша.
Окрыленные надеждой и обретя новые силы, техасцы даже не слезают с седел, но снова бросают их в скачку по равнине, перекусывая прямо на ходу. Им теперь незачем сомневаться насчет курса – оставленный уланами след легко различим, потому как сделан после окончания бури. Любой из рейнджеров способен заметить его, даже мчась галопом. Именно этим аллюром они и едут, только иногда переходя на шаг, чтобы дать коням отдышаться перед очередным рывком. Погоня не прекращается даже с наступлением ночи, так как ясная луна позволяет видеть дорогу.
Когда утреннее солнце проливает свой свет на Льяно-Эстакадо, американцы уже спускаются по западному ее склону в долину Рио-Пекос. Она не широка, и техасцы вскоре доезжают до пересечения со старой испанской тропой, соединяющей Санта-Фе с Сан-Антонио-де-Бехар.
Перебравшись вброд на западный берег реки, рейнджеры обнаруживают нечто, что заставляет их остановиться и на некоторое время ставит в тупик. Это ничего более, чем след отряда, по которому они шли все это время. На левом берегу он исчез в реке. На правом проводники замечают его снова на пологом склоне. Но у самого уреза воды след отчетливо раздваивается: один уходит далее к западу, в направлении Сьерры, другой забирает на север, вдоль русла реки. Первый образован копытами примерно четырех десятков лошадей, второй – всего лишь десятью или двенадцатью.
Очевидно, мексиканский полковник решил разделить свой отряд: главные силы направились на запад, а меньшая часть пошла вверх по реке. Маршрут последней указывает на старую испанскую дорогу до Санта-Фе, первых – на Альбукерке.
На некоторое время техасцы в замешательстве, как гончие перед изгородью, через которую хитрый Рейнар-лис перескочил с целью запутать их. Они останавливаются перед развилкой и, не слезая с коней, решают, какой путь избрать.
Но в седлах остаются не все. Калли и Уайлдер спрыгивают на землю, и согнувшись, едва не утыкаясь носом в землю, изучают отпечатки копыт мексиканских лошадей. Остальные тем временем спорят, за каким из отрядов идти, или может быть, следует разделиться самим. Большинство высказывается против последнего, и почти склоняется в пользу идеи гнаться за главными силами врага, которые, как логично предположить, должен возглавить сам Урага, а при нем должны быть и пленники.
В разгар дебатов раздается возглас, привлекающий всеобщее внимание к Уолту Уайлдеру. Кричал именно он. Экс-рейнджер стоит на коленях, согнув могучее тело пополам, и подбородком почти утыкается в землю. Глаза его устремлены на отпечатки копыт – одной лошади из числа меньшего отряда, ушедшего по берегу реки. Из последующей за возгласом реплики становится ясно, что проводник обнаружил интересующий его след.
– Ваш коняга, Хэмерсли! Вот его подкова, как пить дать. А раз на нем ездит Урагер, то сюда негодяй и направился, это точно. Как и то, что он захватил с собой пленных.
Услышав из уст старого товарища этот диагноз, рейнджеры разворачивают коней и спешат к нему. Не доехав до места, они видят, как охотник совершает резкий прыжок, словно лягушка, перебирающаяся через луг. Затем он замирает снова, разглядывая тропу. Второе восклицание, похожее на предыдущее, сообщает об очередном открытии.
– А вот след кобылы – мустанга, на котором ездит сеньорита, – поясняет Уолт вскоре. – И чтоб мне провалиться, если это не отпечатки мула моей Кончитер! Капитан Хейнс! Камрады! Нет больше смысла спорить – нам надо идти на север по этой тропе, идущей вдоль берега реки.
Других слов не требуется. Рейнджеры, наделенные богатой интуицией и умеющие быстро принимать решение, сразу полагаются на суждение старого товарища. И не возражают против идеи идти по следу меньшей группы.
Все кивают в знак согласия. Десять секунд спустя отряд вытягивается в длинную линию и переходит на галоп. Всадники скачут на север вдоль правого берега Рио-Пекос.
Глава 64. Сцена в лесу
Вероятно, ни одна из рек Северной Америки не овеяна таким романтическим ореолом как мексиканская Рио-Гранде. На берегах ее разыгрывалось немало трагических сцен, немало эпизодов индейской и пограничной войны – с тех самых пор, как в водах реки отразился сначала развернутый соратниками Кортеса испанский pabellon
[87], затем флаг с Одинокой Звездой Техаса, и наконец, усеянное звездами и полосами знамя США.
Начинаясь в прославленных «парках» Скалистых гор под именем Рио-Браво-дель-Норте, она бежит на юг между двух основных хребтов мексиканской Сьерра-Мадре, а затем, прорвавшись через Восточные Кордильеры, совершает резкий поворот и течет в юго-восточном направлении до тех пор, пока не вливается в обширный Мексиканский залив. Только нижняя часть реки известна под именем Рио-Гранде, в верхнем течении это Рио-Браво-дель-Норте.
Пекос – основной ее приток, который пересекает несколько градусов широты в направлении, параллельном главной реке, и в итоге соединяется с ней ниже большой излучины.
Во многих отношениях Пекос и сам по себе уникален. Многие сотни миль струится он по дебрям, где редко ступает нога человека, и уж тем более человека цивилизованного. На берегах его можно встретить лишь следы дикаря, да и то только идущего в набег или возвращающегося из него. Этот бурный поток – настоящая артерия пустыни: слева от него простирается безжизненная Льяно-Эстакадо, а справа – засушливая столовая возвышенность Сьерры, образующей водораздел между Рио-Пекос и Рио-Браво-дель-Норте.
Со стороны Огороженной Равнины Пекос принимает всего несколько притоков, да и те незначительные. А вот через Сьерру в него вливается несколько рек, которые прорезали в земле каналы, глубина которых нередко составляет несколько сот футов. В то время как плато наверху зачастую безлесно и засушливо, долины этих притоков поросли густой зеленью, тут и там они образуют похожие на парки луга с рощицами деревьев.
На берегу одной из таких речек, известной как Арройо-Аламо (по-английский «Коттонвуд-Крик», «Тополиная река») стоят две палатки: одна представляет собой квадратный шатер, другая «одностоечная», то есть обычной конической формы.
Поблизости сидит у бивуачных костров с десяток солдат. Одни жарят мясо, насаженное на молодые побеги веток, другие курят завернутые в кукурузный лист сигареты и весело болтают. Один располагается поодаль, шагах в пятидесяти, под раскидистыми деревом, и сторожит двоих пленных. Те, со связанными ногами и кандалами на руках, лежат, распростершись, на земле.
Поскольку на солдатах форма мексиканских улан, нет нужды объяснять, что они принадлежат к части полковника Ураги. Излишне добавлять и то, что двое узников под деревом это дон Валериан Миранда и доктор.
Самого Ураги не видно, как и его адъютанта Роблеса. Они внутри конической палатки. Квадратную занимают Адела и ее служанка.
