Подойдя близко к первым рядам, Хуанна остановилась, прекратив петь.
– Что же вы не приветствуете меня, дети моих детей? – спросила она.
Солдаты с ужасом смотрели один на другого, и Хуанна увидела, что ее слова были поняты, так как ряды воинов вдруг раздвинулись, и из-за них показались три старика, сопровождаемые вождем. Остановившись перед Хуанной в нескольких шагах, старший из них, которому было, по-видимому, лет девяносто, заговорил среди воцарившегося молчания, обращаясь к молодой девушке:
– Кто ты, женщина или дух?
– Я женщина и дух в одно и то же время! – отвечала она.
– А тот, кто с тобою, – продолжал трепещущий жрец, показывая на Оттера, – он Бог или мужчина?
– Он Бог и мужчина вместе!
– А те – указал жрец на спутников Хуанны, – кто они?
– Это наши доверенные и слуги, люди, а не духи!
Три жреца стали совещаться между собою, в то время как вождь с восхищением смотрел на прекрасную девушку. Старший из жрецов заговорил снова:
– Ты сказала нам на нашем собственном языке о таких вещах, которые долго были скрыты, хотя, быть может, о них еще помнят. Или, прекраснейшая, ты лжешь, и в таком случае вы все будете отданы на съедение Змею, против которого вы богохульствовали, или вы действительно боги, и тогда вам следует воздать поклонение. Скажи нам твое имя и имя твоего карлика!
– Среди людей я слыла под именем Небесной Пастушки, а его звали Оттером, живущим в воде, но, кроме этих, мы имеем другие имена!
– Скажи мне их, Пастушка!
– В далеком прошлом я называлась Блеском, Зарей, Дневным светом; он – Молчанием, Ужасом, Мраком. Но в самом начале мы имели другие имена. Быть может, вы знаете их, служители Змея?
– Быть может, знаем! – отвечали те. – А знаете ли вы?
– Эти священные имена в течение целых столетий были произносимы изредка в полном мраке и с покрытою головою, – смело отвечала Хуанна, – а теперь в час возвращения их можно произнести громко, при свете дня, с поднятыми вверх глазами. Слушайте, дети Змея, вот наши первоначальные имена: Ака – мое имя, мать Змея, Джаль – имя того, кто сам Змей! Ну, узнаете теперь нас?
Когда эти слова слетели с ее уст, вопль ужаса раздался в толпе воинов, и старший из жрецов закричал громким голосом:
– Падите ниц, дети Змея! Воздайте поклонение, копьеносный народ, живущий в тумане! Ака, бессмертная королева, вернулась к нам; Джаль облекся в человеческую плоть. Олфан! Сложи власть: она принадлежит ему. Жрецы, раскройте перед ними двери храмов, воздайте поклонение Матери и честь – Богу!
Все воины пали ниц как один человек, громко крича:
– Ака, Мать жизни вернулась; Джаль, мрачный бог, облекся во плоть. Воздадим поклонение Матери и честь – Богу!
Хуанна и Оттер стояли на ногах; все остальные лежали, распростершись на земле, за исключением, впрочем, вождя, по-видимому, не обнаруживавшего желания сложить свою власть в пользу карлика, независимо от того, был ли он богом или человеком. Оттер, с изумлением следивший за тем, что происходило перед его глазами и не понимавший ни слова, обратил внимание Хуанны на то, что один вождь стоял на ногах. Великан, заметив, что карлик указал на него копьем, принял этот жест за изъявление гнева новоявленного божества. Суеверие взяло в нем верх над гордостью, и он, подобно другим, опустился на колени.
Когда приветственные крики замолкли, Хуанна заговорила снова, обращаясь к старейшему из жрецов:
– Встань, дитя мое, – (это дитя, надо сказать, могло быть ее прадедом), – и вы все встаньте, копьеносные воины и слуги Змея, и слушайте мои слова. Вы признали меня теперь, по моему лицу, священному имени и этому красному камню, что блестит у меня на лбу. В давние времена моя кровь пролилась и превратилась в такие камни, которые вы ежегодно приносили в жертву тому, кто мой сын и кто убил меня. Теперь его царствование кончено. Конечно, он бог, но снова любит меня, как сын, и с почтением преклоняет колена предо мной! Теперь проводите нас в город!
Проговорив эту речь с большим достоинством, Хуанна вместе с Оттером стала медленно отступать назад к куче камней, за которой стояли ее спутники, и пела все время, пока шла.
Глава XXI. Безумие Оттера
Хуанна и Оттер вернулись к своим спутникам, которые, лежа за камнями, с изумлением наблюдали за всем происходящим. С души их свалилось тяжелое бремя, когда они увидели, что целый полк рослых людей простерся ниц перед молодой девушкой и карликом.
– Что случилось? – спросил быстро Леонард, когда Хуанна вернулась к своим спутникам. – Ваш замысел, кажется, имел успех?
– Отошлите этих людей назад, и я все скажу вам! – отвечала Хуанна.
Когда Леонард исполнил это, молодая девушка разразилась истерическим смехом.
– Вы должны с большим почтением относиться к Оттеру и ко мне, – сказала она наконец, – потому что мы действительно боги, – не возмущайтесь, Франциско; я начинаю сама верить в это. Уверяю вас, что они вполне признали нас за богов после пятиминутного разговора. Слушайте! – и она передала своим спутникам все, что произошло.
Пока она говорила, полк начал двигаться уже не четырехугольником, а по ротам. Рота за ротой проходила мимо путешественников мерным шагом. Хуанна с Оттером опять стали на камне, и воины, проходя мимо них, бросали в воздух копья с криками: «Слава Матери! Слава Змею!» – и удалялись по направлению к городу. Наконец последние скрылись из глаз наших друзей.
Воины, проходя мимо них, бросали в воздух копья с криками: «Слава Матери! Слава Змею!»
– Прекрасно, – сказал Леонард, – чем дальше, тем лучше, Хуанна! Вы самая смелая и ловкая девушка в мире! Большинство молодых женщин на вашем месте забыли бы все и в критическую минуту упали бы в обморок!
– Я только, как попугай, повторяла то, чему меня научила Соа, – скромно отвечала Хуанна, – я знала, что при малейшей ошибке с моей стороны буду убита, а это изощряет память. Скажу также, что если тот Змей, о котором они так много говорили, хоть немного похож на изображенных на груди у жрецов, то я не имею желания ближе познакомиться с ним. Я ненавижу змей. Если кого и надо нам благодарить, так это Соа!
– Я с удовольствием сделаю это, – сердечно сказал Леонард, пришедший в самое лучшее расположение духа. – Соа, ты сказала нам правду и хорошо сделала свое дело, благодарю тебя!
– Разве ты принимал меня за лгунью? – отвечала старуха, устремив свои мрачные глаза на лицо Леонарда. – Я говорила тебе правду, Избавитель, что мой народ примет Пастушку и твою черную собаку за своих богов. Но разве я не говорила тебе также, что остальным угрожает смерть? Если не говорила, то скажу теперь. Тебя не назвали богом, Избавитель, ни этого Плешивого, – так туземцы звали Франциско из-за его тонзуры – и твоя черная собака предаст вас своим тявканьем. Когда ты увидишь челюсти Змея, ты вспомнишь, что Соа говорила тебе правду, Избавитель. Быть может, белый человек, в его желудке ты найдешь те красные камни, которые ищешь!
