Вот все, что я хотела сказать вам, дорогой Леонард.
Простите и, прибавлю я эгоистично, не забывайте меня.
Джейн.
Леонард положил письмо на стол и опять закрыл лицо руками, чтобы скрыть волнение, в которое привело его глубокое, чистое чувство, сквозившее в каждом слове этого послания.
– Могу я прочитать письмо, Леонард? – спокойно спросила Хуанна.
– Да, можете, дорогая, если вам так хочется, – отвечал он, смутно чувствуя, что лучше разъяснить это дело тотчас ж и тем предупредить будущие недоразумения.
Хуанна пробежала письмо два раза и заучила его лучше, чем «Отче наш», и никогда не позабыла ни единого слова. Потом она молча передала его юристу.
– Вероятно, – начал мистер Тернер, желая прервать тягостное молчание, – вы доставите мне нужные документы на днях, и тогда завещание войдет в силу. А пока, так как вы, вероятно, нуждаетесь в деньгах, я ссужу вас некоторой суммой, – и, выписав чек на сто фунтов, он вручил его Леонарду.
Полчаса спустя Леонард и Хуанна были одни в комнате отеля, но до сих пор они едва обменялись и парой слов.
– Разве вы не видите, Леонард, – заговорила наконец разгоряченно его супруга, – что с вами произошло недоразумение? Пророчество вашего умиравшего брата было подобно изречениям Дельфийского оракула, его можно было понимать двояко, и, конечно, вы дали неверное объяснение. Вы оставили Могильную гору днем раньше, чем следовало. Вам предсказано было, что вы вернете Утрам при помощи Джейн Бич, а не меня! – И она грустно усмехнулась.
– Не говорите так, дорогая, – сказал печально Леонард. – Это причиняет мне боль…
– Как же иначе могу я говорить, прочтя это письмо? – отвечала она. – Какая женщина может соперничать с мертвой? Теперь мне придется всю жизнь быть обязанной ее щедрости. О! Если б я только не потеряла этих рубинов, если б я их не потеряла!
История умалчивает, как поступил Леонард в этой неожиданной, хотя и вполне естественной, ситуации.
Прошла еще неделя, и Леонард вместе с Хуанной очутились снова в большой зале дома Утрамов, где несколько лет тому назад зимней ночью он произнес с братом клятву. В этой зале все было оставлено на прежних местах; об этом позаботилась Джейн. По-прежнему на пюпитре лежала древняя Библия, над которой они с братом произнесли клятву, на стенах, как и прежде, висели портреты предков, спокойно смотревшие на него. Неприкосновенным осталось и окно с рисунками геральдических щитов, покрытых девизами – «за любовь, дом и честь» и «per ardua ad astra». Он снова владел домом и восстановил свою честь. Он преодолел лишения и опасности, и звездная корона принадлежала ему.
Чувствовал ли Леонард себя вполне счастливым, когда смотрел на знакомые ему семейные реликвии? Быть может, не совсем: там, на кладбище, была могила с надгробием из белого мрамора.
Была ли счастлива Хуанна? Она хорошо знала, что Леонард искренно любит ее, но – увы! Ей было горько сознавать, что ее усилия пропали и она была лишена награды за них, которая досталась другой, показавшей себя если не лживой, то слабой. Она была уверена в том, что постоянно, днем и ночью, будет чувствовать в этом доме присутствие женской тени, тени бледной красивой женщины, которая будет стоять между ней и сердцем ее супруга.
Одним словом, сейчас, в час полного благополучия, Леонард и Хуанна поняли справедливость французской поговорки, что фортуна никогда не дарит обеими руками, а, отдавая одной, любит отнимать другой рукой.
Прошло около десяти лет, и сэр Леонард, уже член парламента и лорд-наместник своего графства, в первое майское воскресенье выходил из церкви в сопровождении жены, самой красивой женщины во всем графстве, и троих или четверых детей, мальчиков и девочек, здоровых и прелестных. Посетив одну могилу, лежавшую близ алтаря, они пошли домой через зазеленевший парк и ярдах в ста от двери Утрам-Холла остановились у входа в жилище, известное под именем «крааля», которое имело вид пчелиного улья и было построено из соломы и жердей руками одного Оттера.
Греясь на солнце у входа в хижину, сидел сам карлик, работая с ножом в руке над кучей молодых ясеневых деревец, из которых он делал метлы.
– Здравствуй, баас! – сказал он, когда приблизился к нему Леонард. – Баас Уоллес уже здесь?
– Нет, он придет к обеду. Помни, что тебя ждут, Оттер!
– Я не опоздаю, баас, в этот день всех дней!
– Оттер, – вскричала маленькая девочка, – ты не должен делать метлы в воскресенье, это нехорошо!
Оттер засмеялся в ответ на эти слова и обратился к Леонарду на языке, который понимали только они одни.
– Что я говорил тебе много лет тому назад, баас? – сказал карлик. – Разве я не сказал, что, так или иначе, ты станешь богат и большой крааль за морем будет снова твоим, и дети чужеземцев не будут бегать в нем? Вот, мои слова исполнились! – и он показал рукой на детей. – Да, я, Оттер, бывший во многих случаях глупцом, оказался хорошим пророком! Отныне я не стану больше пророчить, дабы не потерять славу моей мудрости!
Несколько часов спустя обед в большой зале окончился. Все слуги ушли, включая Оттера, который, одетый в белую куртку, стоял за стулом своего господина. Гостей нет, за исключением мистера Уоллеса, только что вернувшегося из новой африканской экспедиции и сидящего с улыбкой и вечным моноклем в глазу. Хуанна одета в парадный костюм, и на груди ее сверкает огромный рубин.
– Зачем ты надела сегодня красный камень, мама? – спрашивает ее старший сын Томас, явившийся к десерту с двумя сестрами.
– Тише, милый, – говорит она, между тем как Оттер подходит к алтарю с прикованной цепью Библией, держа в руке стакан вина.
– Избавитель и Пастушка, – произносит он на диалекте сизуту, – в этот день, одиннадцать лет тому назад, баас Том умер там. Я, пьющий вино один раз в год, пью в память бааса Тома и за нашу счастливую встречу с ним в золотом доме Великого Духа! – и, выпив залпом стакан, Оттер бросает его позади себя, и он разлетается вдребезги.
– Аминь, – говорит Леонард. – Теперь ваш тост, дорогая!
– Я пью в память Франциско, который умер, чтобы спасти меня, – тихо говорит Хуанна.
– Аминь, – повторяет ее муж.
На мгновение воцаряется тишина, потому что Леонард не провозглашает никакого тоста. Но маленький Томас поднимает свой стакан и кричит:
– А я пью за Олфана, короля детей тумана, и за Оттера, который убил священного Змея и которого я люблю больше всех их. Мама, позволь Оттеру принести копье и веревку и рассказать нам историю о том, как он тащил тебя и папу по ледяной горе.
Бенита, или Дух Бамбатсе
Предисловие
Быть может, читателям будет небезынтересно узнать, что автор предлагаемого повествования считает его фабулу основанной на фактах, имевших место в действительности.
