Я почувствовал, как рядом со мной задрожал Регнолл, и спросил, что с ним.
– Мне кажется, что я слышу голос моей жены, – шепотом ответил он.
– Возьмите себя в руки, – прошептал я.
Теперь небо начало пламенеть, и потоки света, как многоцветные драгоценные камни, разлились в тумане и разогнали его. Тени исчезли. Постепенно внизу открылся амфитеатр, на южной стороне которого сидели мы. Собственно, это была не стена, а застывшая глыба лавы футов в сорок-пятьдесят высотой. Амфитеатр походил на те древние сооружения, какие я видел на картинках, а Регнолл посещал в Италии, Греции и Южной Франции. Он был не очень велик и имел овальную форму. Без сомнения, это был кратер потухшего вулкана.
На арене стоял храм, в главных чертах походивший на храмы, сохранившиеся в Египте, но размером меньше их. Вокруг наружного двора храма шла колоннада, поддерживавшая крышу строения, служившего, вероятно, помещением для жрецов. Короткий проход вел в другой, меньший двор, где находилось святилище, построенное, как и весь храм, из лавы. Храм, как я уже сказал, был невелик, но весьма красив. На нем не было скульптурных и живописных украшений, но каждая его деталь была сделана с большим вкусом. Перед входом в святилище стояли большая глыба лавы, служившая, вероятно, алтарем, и каменная чаша на треножнике.
За святилищем находился прямоугольный дом. В первое время оба двора были пусты, но на скамьях амфитеатра сидело около трехсот человек. Мужчины – на севере, женщины – на юге. Все они были одеты в ярко-белые одежды. У мужчин головы были выбриты, у женщин закрыты покрывалами; но их лица оставались открытыми.
В амфитеатр вели две дороги: одна – на восток, другая – на запад. Они шли через туннели, выдолбленные в скалах, окружавших кратер. Обе они запирались двойными массивными деревянными дверями футов в семнадцать-восемнадцать высотой.
Очевидно, на этом тайном собрании могли присутствовать только лица, принадлежащие к жреческому классу этого странного племени.
Когда совсем рассвело, из келий, окружавших наружный двор храма, вышли двенадцать жрецов с Харутом во главе. Каждый из них нес на деревянном блюде хлебные колосья разных сортов.
Потом из келий, находившихся в южной части двора, вышли двенадцать молодых девушек, тоже несших деревянные блюда с цветами. По данному знаку они запели священную песнь и направились из первого двора во второй. Дойдя до алтаря, они остановились (сначала жрецы, потом жрицы) и поочередно ставили на него блюда с жертвой. Потом они выстроились по обе стороны алтаря, и Харут, взяв в руки по блюду с хлебом и цветами, протянул их сначала по направлению к тому месту, где находилась невидимая новая луна, потом по направлению к восходящему солнцу и наконец по направлению к дверям святилища, каждый раз преклоняя при этом колени и произнося нараспев молитву, слов которой мы не могли разобрать. Потом последовала пауза, а за ней внезапно раздалось пение, в котором приняли участие все присутствовавшие. Это была красивая, звучная песня или гимн на непонятном мне языке, разделенный на четыре стиха. Конец каждого из них отмечался поклоном певцов по направлению к востоку, к западу и к алтарю. Новая пауза, и вдруг двери святилища широко распахнулись, и в них показалась Исида, богиня Египта, какой я видел ее на картинках! Она была облачена в легкое одеяние, сделанное из очень тонкой материи. Ее волосы были распущены; на ней был головной убор из блестящих перьев с небольшой змейкой спереди. В ее руках было что-то, издали похожее на обнаженное дитя. По обеим сторонам ее шли две женщины, поддерживавшие ее под руки. На них тоже были прозрачные одеяния и головные уборы из перьев, но без змеек.
Двери святилища широко распахнулись, и в них показалась Исида, богиня Египта, какой я видел ее на картинках!
– Боже! – прошептал Регнолл. – Это моя жена.
– Молчите и благодарите Бога, что она жива, – шепотом ответил я.
Богиня Исида (или английская леди) спокойно стояла, в то время как жрецы, жрицы и все собравшиеся на скамьях амфитеатра поднялись и приветствовали ее троекратным криком.
Харут и первая жрица благоговейно поднесли хлебный колос и цветок сперва к губам Дитяти, лежавшего на руках Исиды, потом к ее губам.
После этой церемонии женщины, сопровождавшие богиню, обвели ее вокруг алтаря и усадили в стоявшее перед ним каменное кресло. В чаше, стоявшей на треножнике, был зажжен огонь, куда Харут и главная жрица что-то бросили, отчего поднялся дым. Исида наклонила голову вперед и вдохнула дым курения точно так же, как мы с ней вдыхали его в гостиной Регнолл-Кастла несколько лет тому назад.
Дым перестал струиться; богиня при помощи сопровождавших ее женщин снова выпрямилась в кресле, все еще прижимая к своей груди Дитя и как бы убаюкивая его. Но голова ее была опущена, будто она находилась в обмороке. Харут подошел к ней и что-то сказал; потом снова отступил назад и ждал. Тогда среди всеобщего молчания она поднялась со своего места и заговорила, устремив свои большие глаза в небо. Что она говорила – нам не было слышно.
Через некоторое время она смолкла, снова села в кресло и сидела, не шевелясь и по-прежнему глядя вперед.
Харут подошел к алтарю, стал на его каменных ступеньках и обратился к жрецам, жрицам и остальному собранию. Он говорил так громко и отчетливо, что мы слышали и понимали каждое сказанное им слово.
– Слушайте голос оракула, Хранительницы Небесного Дитяти, тени, рожденной им, отмеченной знаком молодой луны. Слушайте ответы на вопросы, предложенные мною, Харутом, пожизненным жрецом Вечного Дитяти. Вот что говорит оракул: о белые люди кенда, почитающие Дитя, потомки тех, кто в продолжение тысячи лет чтил его в древней земле, пока варвары не прогнали их оттуда. Приближается война, о белые люди кенда! Злой Джана, чье другое имя Сет, Джана, живущий в образе слона, почитаемый тысячами, некогда покоренными нами, поднялся против нас. Мрак поднялся против света. Зло идет войной на Добро. Ночь хочет пожрать день. Это будет последняя схватка. Как победить вам, о народ Дитяти? Не своей собственной силой, ибо вы малочисленны, а Джана очень силен. Не силой Дитяти, ибо Дитя становится слабым и дряхлым и дни его господства проходят. Только с помощью издалека призванных можете вы победить – так говорит голосом Дитяти Хранительница его. Их было четверо, но один из них погиб в пасти стража пещеры. Это было злое деяние, о сыновья и дочери Дитяти, ибо страж теперь мертв, и многие из вас, задумавших это злое дело, должны умереть за кровь того человека. Зачем вы сделали это? Чтобы удержать втайне похищение женщины, чтобы продолжать дело лжи? Так говорит Дитя. Не подымайте руки против трех остальных, дайте им, что они потребуют, ибо они одни могут спасти вас от Джаны и тех, кто служит ему. Вот что сказал оракул на празднестве Первых Плодов.
Харут окончил свою речь. Некоторое время царило молчание, потом поднялся всеобщий стон.
