– Насчет того, что я полицейский, вы угадали! Глава окружной полиции к вашим услугам, полковник Батлер и капитан Боб!
– Как вы сказали?! – промолвил ошеломленно Жюльен.
– Я говорю, что вы, присвоивший себе имя графа де Клене, в действительности – полковник Батлер, янки, вор, а достойный вас ваш приятель – капитан Боб, попавший в так называемое кораблекрушение моряк! Ну, что вы сможете заявить в связи с этим?
– Лишь то, что для шефа полиции вы ведете себя слишком опрометчиво!
– Итак, признаете, что вы американцы?..
– Черт вас подери, соблаговолите сперва заглянуть в наши паспорта!..
– В паспортах можно написать что угодно… К тому же они у вас фальшивые.
– С чего вы это взяли?
– А с того, что ровно неделю тому назад я, как шеф полиции, поставил выездную визу на паспорта месье де Клене и Арно, французских путешественников, прибывших к нам из Кито и севших в Трухильо на корабль, который должен был доставить их в Бразилию. Эти месье, не делая никакой тайны из цели своего странствования, уезжали отсюда в сопровождении большой свиты, чтобы получить в наследство поместье вблизи Рио-де-Жанейро, известное под именем Жаккари-Мирим. Кстати, в подтверждение своих слов они показали мне письмо завещателя, с коим я имел удовольствие ознакомиться. Вы видите теперь, что ваша выдумка столь груба, что на нее не поймался бы даже ребенок. А теперь – до свидания, месье, до скорого. И не забывайте, изменников и шпионов убивают у нас выстрелом в спину!
Глава 13
Апартаменты, в которых, словно львы в клетке, расхаживали в ярости злополучные путешественники, не являли собой ничего отталкивающего, как мог бы подумать читатель, зная о их предназначении. Конечно, не роскошные, они тем не менее предоставляли своим обитателям определенный комфорт, и не один путешественник, любящий удобства, охотно воспользовался бы ими, не находись эта своего рода трехкомнатная квартира в мрачном заведении, именуемом городской тюрьмой.
В общем, обстановка простая, но вполне терпимая. Все, что потребовалось бы для отдыха, имелось налицо. Постельное белье на кроватях было безупречно чистым.
Беглый обзор места заключения убедил Жака и Жюльена, что всякая попытка бегства бесполезна.
После первых минут вполне естественного в подобных обстоятельствах ступора и последовавшего затем взрыва гнева друзья призвали на помощь все свое хладнокровие и спокойно проанализировали ситуацию, столь же опасную, сколь и непредвиденную, в которой они оказались.
Жак, придерживаясь более оптимистического взгляда на сложившееся положение вещей, нежели Жюльен, и уверенный в благополучном разрешении всех их проблем, заявил, что рассчитывает на добрую волю перуанских властей, которые не смогут, ознакомившись повнимательнее с паспортами, усомниться в их подлинности и будут в конце концов вынуждены признать невиновность французов.
Жюльен с сомнением покачал головой, не разделяя радужных надежд своего друга:
– Обратимся-ка лучше к ура-патриотическому и вместе с тем благодушному умонастроению практически всех французов, даже наименее внушаемых, накануне вторжения немцев. А потом мы были буквально потрясены тем, как неожиданно все обернулось, дрожали от стыда и горя при виде поруганной нашей земли и не понимали, почему это вдруг наша армия, которая еще недавно считалась непобедимой, все отступает и отступает, проигрывая одно сражение за другим и теряя в бесславных боях отважных сынов отчизны. Нам хотели объяснить эти бедствия причинами, щадящими наше самолюбие и уменьшающими заслуги немецких тактиков. Взять хотя бы тот же шпионаж. Перейдя от беспредельной доверчивости к повальному недоверию, мы везде стали видеть вражеских лазутчиков. Если кто-то выделялся своей походкой или костюмом или говорил по-французски с легким акцентом, непривычным в данном районе, на него тотчас же навешивали ярлык «шпион». Между тем вспомни-ка, часто ли приходилось тебе читать в газетах об обнаружении подлинных шпионов, засланных во Францию немецким военным командованием для несения не пользующейся у нас особым почетом службы, бывшей, однако, в таком фаворе по другую сторону Рейна?
[264]
– Не часто, но что ты хочешь этим сказать?
– А вот что: Перу сейчас находится в ситуации, аналогичной той, в которой оказалась тогда Франция. Ее государственные мужи, мало чем отличаясь от наших, полагали, что эта безумная война выльется всего-навсего в победоносный марш их войск и завершится молниеносно немалым выигрышем для Перу. Но случилось обратное: горе-воителей, вознамерившихся в мгновение ока покончить с противником, бьют на каждом шагу – как на суше, так и на море. Чилийцы продвигаются вперед на всех фронтах, вопреки хвастливым реляциям, публикуемым в прессе их врагом и производящим довольно странное впечатление на непредубежденного читателя, ибо получается, если сопоставить данные донесения с дислокацией войск сражающихся сторон, что победители все время отходят назад, а терпящие поражение за поражением наступают и, если дела пойдут так и дальше, то не позже чем через полгода окажутся у Лимы. В общем, перуанцы не желают признавать своего поражения. Проявляя еще большую нервозность и претенциозность, чем это делали в свое время мы, французы, они менее, чем наша нация когда-то, достойны победы. Обанкротившиеся политиканы сваливают свои беды на всех и вся, кроме самих себя. Обвиняя в неудачах Бога, дьявола и чилийцев, они судорожно изыскивают всяческие, подчас весьма наивные, объяснения якобы не зависевших от них провалов и стремятся сделать козлом отпущения потомков вторгшихся сюда соратников Франсиско Писарро. В итоге именно тех, в чьих жилах бродит кровь их воинственных предков, всех этих жителей погруженных в атмосферу Средневековья каменных громад – городов, куда не проник еще дух современности, и предполагается вознести на жертвенный алтарь. Злосчастная судьбы швырнула нас в это осиное гнездо…
– И все же вполне возможно, что власти спокойно разберутся во всем, что касается нас.
– Как ты можешь надеяться на что-то? Ведь только и слышишь, как эти полудикари вопят истошно: «Да здравствует тот-то!» или «Долой того-то!».
– Согласен с тобой, Жюльен, положение наше действительно очень серьезно.
– Тем более что два подлеца-американца вовремя заявились в этот город в нашем обличье и поставили нас тем самым в крайне сложную ситуацию…
– Значит, перед тем как бросить нас в лепрозорий, они украли у меня бумажник с завещанием моего дяди, я же думал, что потерял их.
– Ловкие мошенники, ничего не скажешь! План их прост: сойти на берег в Рио, отправиться на фазенду Жаккари-Мирим и, само собой, войти во владение поместьем вместо тебя.
– И какой только умной голове пришла мысль сделать из полковника Батлера графа де Клене – из этого неотесанного янки, жующего табак и разгуливающего по комнатам в своих сапожищах!
